Есть фильмы, которым формат 3D, категорически противопоказан; имеются такие, что сносят модное поветрие с лица необщим выражением; и, наконец, существуют картины, которые чувствуют себя в трехмерной вселенной как рыба в воде. «Пираньи» как раз из последних. В сущности, специальные очки и были придуманы именно для того, чтобы наблюдать сквозь них, как грудастую девицу в бикини моментально обгладывает до костей косяк плотоядных рыбин. В береговой зоне озера Виктория таковых девиц на исходе лета ощущается явный переизбыток -- в заповедные места на летний фестиваль съехались под двадцать тысяч озабоченных недорослей, которые собираются провести последние дни каникул в круговороте водяных брызг, пивной интоксикации и тотального топлеса. Но именно в это время на дне озера случается тектонический сдвиг, в результате чего на поверхность из доисторического «озера под озером» выбираются, хищно щелкая челюстями, ископаемые пираньи, и воды окрашиваются алым. Хоть как-то исправить ситуацию пытается местный шериф и по совместительству мать-одиночка Джули Форестер (Элизабет Шу). Но ей довольно скоро приходится покинуть основное поле битвы, чтобы кинуться на выручку своим близким -- ее малахольный сын Джейк (Стивен Р. Маккуин) и парочка разнополой малышни оказываются в совершенно неподобающей компании на яхте продюсера фильмов для взрослых Деррека Джонса (Джерри О'Коннелл), которая терпит крушение неподалеку от центра разлома. И хотя на Виктории глушить рыбу динамитом строжайше запрещено, в нынешней ситуации приходится сделать исключение.

Тридцатидвухлетний парижанин Александр Ажа, который, перебравшись в Голливуд, конгениально переснял американский («У холмов есть глаза») и корейский («Зеркала») классические ужастики, на сей раз тоже опирался на своего рода классику -- «Пираний» 1978 года, сварганенных Джо Данте под руководством Роджера Кормана за положенные в таких случаях три копейки и имевших тем не менее определенный и вполне заслуженный успех. В лучших традициях Ажа собирался пригласить на эпизодические роли и Данте, и Джеймса Кэмерона (дебютировавшего некогда именно сиквелом фильма Данте), которые должны были изображать капитанов, преподающих юнцам основы безопасности на водах, но как-то не сложилось. Однако без знаковых камео не обошлось. Первой же жертвой зубастых ископаемых (и вообще первым человеком, появляющимся на экране) оказывается не кто иной, как Ричард Дрейфус, сыгравший некогда эксперта по крупным хищным рыбам Мэтта Хупера в «Челюстях»: здесь его героя тоже зовут Мэтт и под нос себе он мурлычет песенку Ирвина Кинга «Покажи мне путь домой», которую распевали спилберговские охотники на борту шхуны «Орка» (впрочем, силами отечественного дубляжа хитовый мотивчик превратился в трудноразличимое бурчание, и опознать его непросто). Безумного ученого, на раз опознающего в покрытых чешуей тварях вроде бы вымерших два миллиона лет назад хищников, играет Кристофер Ллойд -- ни дать ни взять Док из «Назад в будущее», изменивший физике с ихтиологией. Заводилой конкурса мокрых футболок, которому в конце с кокосовым треском раскалывает голову о пристань, стал режиссер «Хостелов» Илай Рот, а в кульминационной сцене пляжной резни натренированный глаз различит среди окровавленных тел шикарные формы порнозвезд Эшлин Брук и Джинны Майклз. Именно последние выглядят в контексте фильма наиболее адекватно -- в сущности, новоявленные «Пираньи» это не кино в чистом виде, а своего рода ярмарочный аттракцион, причем сознательно самой низкой пробы, современный высокотехничный аналог «волшебного фонаря», сквозь который на ярмарках демонстрировали почтеннейшей публике всяческую похабщину. Полный набор гиньольных радостей: тут и просто обнаженка (включая пресловутую «фронтальную наготу»), и секунду спустя она же, но в сочетании с потоками кетчупа в традициях Хершела Гордона Льюиса и любовно проработанными муляжами неровно отгрызенных конечностей, и как вершина стиля -- вываливающееся прямо на зрителей с экрана отхваченное по самый корешок и полупереваренное в рыбьем желудке мужское достоинство мистера Джонса, каковым он до последнего момента весьма небезосновательно гордился. История сознательно выхолащивается от минимального смысла, новые «Пираньи» не пытаются даже, подобно оригиналу, претендовать на мало-мальский социальный пафос -- если в первоисточнике рыбы устраивали двуногим кровавую баню по причине вышедшего из-под контроля правительственного эксперимента, то здесь в происходящем невозможно винить даже обыкновенно безотказную в таких случаях американскую военщину. Конечно, от не просто мастеровитого, но и по-настоящему способного Ажа можно было бы по идее ожидать действа чуть более изящного и тонкого (пусть даже в рамках жанра), но, с другой стороны, где тонко, там обычно и рвется. А в сконцентрированном до предела, густеющем и сворачивающемся на глазах гемоглобиновом вареве, заливающем белую простыню экрана, при всем желании невозможно обнаружить «ни единого разрыва».