Создали новый коллектив ведущие солисты Детского музыкального театра имени Сац -- Анна Алексидзе и Анатолий Емельянов, они и числятся худруками. Имя знаменитого хореографа-миниатюриста Георгия Алексидзе (отца) витает в воздухе и числится на афише среди авторов, чьи произведения будут в репертуаре театра, но увидеть его работы в премьерный вечер не удалось. Младшее поколение дорвалось до сцены и делиться ни с кем успехом не собиралось.

Роли в правящем тандеме распределились следующим образом: Емельянов -- прежде всего хореограф (в первом отделении шел его одноактный балет «Встречные ветра», во втором три из шести номеров также сочинены им), затем танцовщик (солировал и в «Ветрах», и в двух миниатюрах). Анна Алексидзе -- прима-балерина (главная партия в «Ветрах» и в одной из миниатюр). То есть вокруг Алексидзе, как вокруг любой балетной примы, должна вертеться компактная театральная вселенная, а Емельянов по долгу службы должен был ее закрутить. Во «Встречных ветрах» он попытался это сделать.

На сцене было семь человек. Три пары (в оранжево-красном, светло-зеленом и сине-голубом) и Одинокая девушка (так обозначена роль в программке). Под меланхолическую шопеновскую музыку Одинокая девушка занималась важным и нужным делом: пыталась поочередно разбить каждую пару и прибрать мужичка себе. Весь балет строился так: самодостаточный дуэт парочки; вмешательство Одинокой; дуэт Одинокой и молодого человека; возвращение его девушки с заявлением прав на собственность; трагический уход Одинокой; и так три раза. Конечно, дуэты несколько различались: так, красная парочка обозначала страсть, и потому партнер игриво шлепал танцовщицу по попе; зеленая -- томную нежность (артист осыпал партнершу искусственными ромашками, падающими на девушку с сухим хрустом), синяя -- некое авантюрное начало, и потому танцовщик гордо показывал публике зажатые в руке три карты (затем он решительно крутил большой пируэт, а девушка, схватившись за голову, бегала кругами, отчаявшись отвлечь его от пагубного пристрастия). К сожалению, не различалась лексика: открывший собственный театр хореограф не изобрел ни одного нового движения, ни одной новой комбинации, оставшись в рамках букваря классического танца.

Оформлена вся эта история была как «хореографическое истолкование философии Василия Розанова». В программке эпиграфом -- цитата из «Опавших листьев» («мы рождаемся для любви...»), а в момент, когда «зеленая» девушка заставляла Одинокую исчезнуть из жизни ее кавалера, из динамика раздался проникновенный вздох: «Грубы люди!» С тем же успехом Анатолий Емельянов во втором отделении истолковал Шекспира (в десятиминутном па-де-де была сыграна вся история веронских влюбленных: Ромео много прыгал, преодолевая невидимые препятствия, а Джульетта много бегала, не забывая страдать лицом) и легенду о Дон Жуане (под музыку Моцарта потешный встрепанный кавалер ухлестывал за субреткой, пока их не прогнала со сцены судьба в виде уборщицы с ведром). Эта нетривиальная интерпретация имела шумный успех у родственников и друзей дебютантов. А почему этот театр называется «Корона русского балета» и кто, простите, позволил так его назвать? Ну, у нас же демократия, и все названия -- достояние республики.