Дре Паркер (Джейден Смит) -- двенадцатилетний афроамериканский отрок, вполне довольный своей жизнью в городе Детройте: баскетбол, видеоигры, какие-никакие друзья. Но вскоре тинейджерской идиллии приходит конец -- под гнетом кризисных обстоятельств его мать (Тараджи П. Хенсон) вынуждена радикально сменить место жительства, и вместе с ней Дре оказывается не где-нибудь, а в Пекине -- столице Китая, где, как известно, «все жители китайцы, и даже сам император -- китаец», диковинную и совсем не похожую на гамбургеры из «Макдоналдса» стряпню едят неудобными палочками, а мультики про Губку Боба показывают в тарабарском дубляже. Да вдобавок новые одноклассники не отличаются дружелюбием. И в отличие от выросшего исключительно на телевизионных баталиях Дре, отлично знают кунг-фу, так как занимаются в школе мастера Ли (Ю Рон Гуан), проповедующего спартанский принцип «ни слабости, ни боли, ни пощады». Так что довольно скоро вполне симпатичную рожицу Дре украшают внушительные фингалы, а вернуться домой из школы оказывается не проще, чем пройти все тридцать шесть ступеней Шаолиня. Понятно, что любви к новой родине это не прибавляет, да и вроде бы наклевывающиеся отношения с юной скрипачкой Мэй (Хань Венвен) складываются не особо. Единственный, кто может помочь Дре в этой ситуации, -- вечно небритый местный водопроводчик мистер Хан (Джеки Чан), который относительно неплохо знает английский, а уж совсем хорошо -- боевые искусства. Именно он начинает тренировать паренька, чтобы тот в конце концов поквитался со своими обидчиками не в подворотне, а в честном бою, на престижном турнире, где до того момента неизменно выигрывали подопечные мастера Ли.

В нынешней ситуации, когда ни один мало-мальски заметный фильм двадцатилетней давности не может обойтись без новой версии, голливудские продюсеры просто не могли пройти мимо одноименного (во всяком случае в оригинале) и стопроцентно культового для любого уважающего себя представителя поколения «Икс» фильма, снятого режиссером «Рокки» Джоном Эвилдсеном в 1984 году и обзаведшегося на сегодня тремя прямыми продолжениями. Для того чтобы напомнить новой генерации, что к чему, был ангажирован датчанин Харальд Цварт, которому не привыкать адаптировать чужие мифы -- в прошлом году именно он снял «сиквел ремейка» «Розовой пантеры» -- фильм, не выдерживающий критики со сколь угодно лояльных позиций, но при этом гомерически смешной и по-своему бесценный. С оригиналом Эвилдсена он поступил не менее вольно -- в итоге были изменены и возраст главного героя (вкупе с цветом кожи), и место действия, и даже основополагающий стиль единоборства -- так что в фильме, именующемся «Карате пацан» о собственно карате нет ни полслова (это все равно, что в новой версии «Первой перчатки» речь шла бы не о боксе, а, допустим, о водном поло). При этом структура, пафос основных сцен и всякие мелкие подробности (вроде шрифта вступительных титров) остались практически без изменений.

В принципе фильм Цварта не то чтобы ремейк в полном смысле слова -- в одной из сцен дрянной драчун обзывает Дре «парнем-каратистом», так что становится ясно, что они существуют во вселенной, где фильм-оригинал является частью культурного пространства (точно так же в «Годзилле» Рональда Эммериха ящерицу-переростка называли именем легендарного японского киномонстра). Да и чисто практически фильм наследует не столько первоисточнику, сколько предыдущим работам Джеки Чана (на это указывает, например, сцена тренировки с шестами, перекочевавшая к Цварту из классических чановских картин студии Golden Harvest). Но все эти нюансы, похоже, мало кого волнуют. Куда важнее, что фильм стал первой за долгое время полноценной американо-китайской копродукцией, и чужакам впервые за два десятка лет разрешили снимать в Запретном Городе, на площади Тяньаньмэнь и на Великой Китайской стене, а такое приходится отрабатывать по полной программе. Поэтому китайские пейзажи выглядят как будто сошедшими со страниц туристического буклета, коренные обитатели страны, несмотря на наличии среди них отъявленных негодяев, показаны вполне комплиментарно, а проезжая мимо недавно построенной Олимпийской деревни мама Дре не упускает случая гордо отметить: «Видишь, сынок, в Китае совсем не все старье!» Все эти не самые изящные реверансы, впрочем, фильм не так уж и портят, и чем ближе к концу (который наступает, правда, не так скоро, как хотелось бы, с ритмом и увлекательностью тут явные проблемы), тем все более и более симпатичным он выглядит.

Что же до вроде бы составляющих главный смысл фильма идей о том, что терпение и труд все перетрут, настоящее мастерство бойца состоит не в том, чтобы победить в схватке, а в том, чтобы ее избежать, а для настоящей дружбы не существует преград в виде возраста или расовых различий, то есть всего того, что заставляло в свое время восторженно воспринимать первого «Карате пацана», то они тут ничуть не более настоящие, нежели жаренные во фритюре скорпионы, которыми Дре и Мэй лакомятся в одном из эпизодов на пекинской улице Ван Фу Цзин, известной всему миру своим гастрономическим разнообразием. По словам режиссера, деликатесные гады были специально для съемок сделаны из пресного теста. На всякий случай.