Первые два фестивальных дня в Тампере оказались русско-финскими. От России в Финляндию приехало два спектакля: из Москвы музыкальное представление с фольклорными обертонами «Гоголь. Вечера: весна» Владимира Панкова, а из Магнитогорска -- пару лет назад получившая «Золотую маску» «Гроза» в постановке Льва Эренбурга, действо лихое и страстное, как и полагается театру из России. Два поставленных на открытие финских спектакля тоже в грязь лицом не ударили.

Первым был «Лагерь на краю земли» театра Rovaniemi в постановке Таава Хакала, в феврале названный лучшим финским спектаклем прошедшего сезона. Речь тут идет о глубоких тылах второй мировой: в 1942 году где-то в Лапландии живет своей странной жизнью немецкий лагерь для русских военнопленных. И вот главного героя, финна по имени Пауль Бламмер, у которого в биографии есть и немецкие корни (дед из балтийских немцев), и русские (семья жила в Санкт-Петербурге), призывают в этот лагерь переводчиком. Для финнов -- маленького народа, в истории которого много проигранных сражений, -- разговор о войне всегда далек от пафоса и часто связан с поисками самоидентификации. Так получается и тут. В лагере, потерянном в холоде и голоде, у одних нет сил работать, а у других -- принуждать к труду и следить за отчетностью. Пауль, с готовностью сбежавший сюда от неудач в семейной жизни, и сам не понимает, на чьей он стороне, кто он здесь и зачем. В роли «народа», традиционно знающего, где правда, выступает лапландец Яаак, который парадоксальным образом просит приютить его в лагере -- он потерял свои рыболовные снасти и теперь ему надо пережить зиму.

Ледяные просторы Лапландии на сцене изображены как наклонный белый помост, из которого в самом начале будто взрывами выбивает крышки от люков и потом уже все герои появляются «из-под земли», как из полыней. История, в которой хватает драматических коллизий (включая самоубийство добряка и философа, коменданта лагеря Хаусманна), решена условно и гротескно. Один из заключенных -- великан Макаров -- это огромная кукла-шинель, которую носят на плечах все по очереди. Труп Хаусманна, который решают заморозить, чтобы не докладывать о самоубийстве, с печальным видом стоит посреди сцены враскорячку. Охота пьяного генерала-ревизора на лося превращается в комическую корриду, отогревание спасенного из-подо льда Макарова -- в дикую пляску совершенно голого человека под калинку-малинку на трех невесть откуда взявшихся балалайках. История, в своей насмешливой форме осторожно следующая за знаменитым спектаклем Кристиана Смедса «Неизвестный солдат» (см. «Время новостей» от 16 октября 2008 года), да и содержательно, в сущности, вполне вторичная (в финале Пауль, повесив свой идентификационный знак на шею трупа, уходит вглубь Лапландии на поиски понравившейся ему лопарки Инкери и естественной жизни), тем не менее смотрится увлекательно и принимается публикой очень горячо. Для финнов все эти разговоры о выборе между ложными ценностями цивилизации и природной жизнью всегда актуальны. И слова Яака, что он не может позволить мировой войне прервать его весенний рыболовецкий сезон, отзываются в зале полным и радостным пониманием.

Второй спектакль -- «Маленькие деньги» -- поставлен самим автором пьесы, известным финским драматургом Сиркку Пелтола (на всякий случай уточняю, что это женщина). Кажется, здесь в критических кругах он не считается крупным достижением. Но тем не менее именно этот спектакль из тамперского театра ТТТ хотелось бы и привезти в Россию, и, главное, перевести пьесу, за которую, я уверена, множество российских театров и актеров среднего поколения будут долго кланяться в ноги и благодарить.

Эта история вполне могла бы быть русской. В провинциальной деревне живет жизнью ребенка пятидесятилетний здоровяк-аутист со своей старенькой мамой и одинокой соседкой. Распорядок его затвержен, как ритуал: каждый вторник он ездит на автобусе в городок, снимает деньги с банковской карточки, покупает продукты и возвращается назад. Каждый свой шаг он знает наизусть и повторяет перед выходом грузной, с больными ногами маме, будто школьник, отвечая на привычные вопросы. Карточка в кармане штанов на пуговке... если забуду пин-код... если потеряюсь и т.д. Он не знает, что на карточке у него совсем маленькие деньги -- мама просила банковскую служащую класть ему еженедельно понемногу, просто для того, чтобы все эти регулярные финансовые манипуляции были для сына школой жизни. И вот однажды в городе Юсон встречает парочку двадцатилетних, где пацан шпанистого вида решает, что напоить, обдурить и обокрасть этого младенца ничего не стоит, для чего приглашает героя назавтра прийти в бар на день рождения подруги. И потрясенный неожиданным поворотом в жизни Юсон проявляет упрямство и заставляет маму отпустить его в неурочный день к новым друзьям.

Среда, которую выстраивает Пелтола одновременно натуралистична и условна: вся эта унылая затрапезная одежда и обшарпанный подробный быт напоминает обстановку макдонаховских пьес в пермском театре «У моста», но вместо обоев на стены здесь проецируются слайды с лесом и заснеженными полями, будто герои живут прямо на юру. Или за спинами болтающих соседок появляется крупным планом видео с лицом Юсона в кепочке с ушками, рассматривающего дорогу из окна автобуса. В этом спектакле, с его энергичной, взрывающей размеренно-медлительную жизнь музыкой, есть одновременно погруженность в психологию и быт и остраненность. Здесь отличные актеры и главный, конечно, Аймо Рясанен в роли Юсона -- обрюзгший блондин с круглыми светлыми глазками почти без ресниц, нелепый и трогательный, как это и положено «человеку дождя». Но в то же время не слишком эксплуатирующий жалостливость ситуации, чуть-чуть гротескный и комичный со своими привычными детскими молитвами на ночь о том, что «если я описаюсь, то пусть штаны к утру высохнут».

У этой пьесы немного подкачал финал (вернее даже не финал, а послесловие), и тем не менее главный поворот событий после вечеринки с «друзьями» выглядит парадоксально и совсем не так, как ожидаешь. В общем, эта пьеса действительно качественная, современная и в то же время «народная», то есть при хороших актерах она будет иметь настоящий зрительский успех где угодно. А в отечественных театрах, когда эту пьесу переведут (на что я очень надеюсь), я бы даже посоветовала дать героям русские имена. И тогда даже допущение, что у нас в провинциальных деревнях люди пользуются банковскими карточками, не помешает зрителям воспринимать «Маленькие деньги» как «свою» историю. И подозреваю, что знание русских реалий достроит в воображении отечественных зрителей продолжение судьбы Юсона куда трагичнее, чем это подразумевала Сиркку Пелтола.