Вообще какие-то тектонические сдвиги все же происходят с современным российским contemporary-движением... Во всяком случае, если судить по прошедшему на «домашней» для российского contemporary площадке «Актового зала» фестивалю «Диверсия». То ли костромичи из компании «Диалог Данс», традиционно организующие «Диверсию», оказались профессиональнее столичных промоутеров, то ли расстарались в связи с десятилетним юбилеем агентства танца «Цех», то ли, перестав рассчитывать на эффект экзотики, озаботились-таки качеством, то ли, эмигрировав в этом году в Москву, «Диверсия» обрела более глобальное самосознание, то ли американцы, в сотрудничестве с которыми прошел фестиваль, подсобили...

Как бы то ни было, атмосфера в «Актовом зале» была явно поживее, чем прежде. Лестницу заполняли бескрайние компании девчушек в безразмерных шароварах, с разнонаправленными пучками на головах и в одинаковых танцевальных сникерсах. Иностранцы неумело отдавались греху курения и строили контакты с представителями российской contemporary-сцены при помощи международных movement и space ("движение" и "пространство"). Респектабельные дамы выходили из BMW в районе промзон, чтобы немедленно после спектакля скрыться за тонированными стеклами. И люди с далеко не любительской камерой собирали статистику, чем все же отличается российский танцевальный контекст от американского.

Осознать отличие контекстов на фестивале оказалось все же проблематично. Надо сказать, что контекст российский был описан основательно на самом высшем уровне с номерами, опробованными и зарекомендовавшими себя. (Газета «Время новостей» писала о многом, в том числе об энергичном «Мирлифлоре», представленном компанией «Диалог Данс» на недавнем фестивале Intradance, о конструктивистском «Ударе кинжалом» Анны Абалихиной и Ивана Евстегнеева, о негостеприимном «Приходи на меня посмотреть» Дарьи Бузовкиной и Веры Приклонской.) Традиционно без шуток Александра Конникова и Альберт Альберт из компании «По.В.С.Танцы» представили сценическую эманацию своих американо-индийских впечатлений в новом проекте Ommericom.

Американская сторона была представлена American Dance Festival (респектабельная институция, существующая аж с 1934 года, которая помимо презентационных выполняет огромное количество исследовательских, образовательных, коммуникационных функций в области танца и смежных областях), впрочем, вполне оправданно -- фрагментарно и не слишком ярко. Что делать -- расстояния, визы, Россия, медведи...

Хореограф Джон Джасперс (John Jaspers Company) поставил свой номер Becky, Jodi and John, незатейливо названный по именам соавторов-исполнителей, вокруг трагической для любого танцовщика темы возраста. С юношеской бесшабашностью немолодые люди (анонс наделяет их возрастом «за 40») исповедались в том, как тяжело, глупо, но совершенно неизбежно у них рождается новый спектакль. Как долго и бессмысленно они торчат в скайпе, пытаясь сорганизоваться с подругой, переехавшей в Брюссель и посылающей в монитор хлопанье ушами игрушечного слоника. Как тело диктует свои ограничения -- физические и эстетические. Как образный ряд вырастет из памяти, а не из непосредственного восприятия окружающего. Какую часть в их жизни занимает ребенок, натянувший до подмышек зеленые колготки и повязавший, как плащ, клубную майку, чтобы превратиться самому и превратить на сцене свою мать в супергероев, обладающих сверхсилой разочарования. Не слишком изобретательный хореографически, исполненный -- увы! -- с поправкой на возраст и «поплывшую» фигуру спектакль берет обаянием человечности, которое обостряется в момент танца-снования под мелькающей светомузыкой того самого игрушечного слоника на механической тележке.

Венесуэлец Луис Лара Малвеиас в спектакле Ja!! представил вместе с коллегами из 3rd Class Citizen результаты своего лабораторного исследования человеческого смеха. На сцене два персонажа то ли в клоунских костюмах, то ли в моделях Comme des Garзons с подспорьем из видеоряда и звуковой установки препарируют составляющие смеха: смех без причины, смех без улыбки, улыбка без звука, все множество звуков, заменяющих обычное «ха-ха», различные причины для смеха, связь с жестокостью и агрессией и т.д. Надо сказать, что публика осталась довольно безучастной к этой схоластике (отнимающей при том у исполнителей все силы!), то ли воспротивившись идее расчленить такую элементарную единицу эмоции, как смех, на еще более мелкие частицы, то ли засвидетельствовав принципиальную невозможность коммуницировать смех. Видимо, придется еще порыться в предмете...