В ходе состоявшегося 5 июля с.г. саммита государств ЕврАзЭС президент Дмитрий Медведев высказал мнение, что интеграция у нас идет быстрее, чем в Европе, имея в виду строительство Таможенного союза (ТС) в составе России, Казахстана и Белоруссии. Одновременно он, правда, признал наличие проблем, которые приходится преодолевать.

Честно говоря, такое заявление выглядит довольно смелым. Ведь всего за месяц с небольшим до этого, в конце мая, из уст премьера Владимира Путина все услышали, что с 1 июля Таможенный союз заработает в составе лишь двух государств -- России и Казахстана. Согласие третьего партнера -- Белоруссии -- было получено в самый последний момент перед встречей в Астане. Всем известно об острых разногласиях между Россией и Белоруссией по ключевым вопросам Таможенного союза, которые не преодолены и сегодня. Президент Белоруссии Александр Лукашенко со своей стороны не устает повторять, что именно Москва может подорвать Таможенный союз. Неужели же заданная скорость интеграции такова, что не оставляет возможности реагировать на подобные события?

С самых первых попыток интеграции на постсоветском пространстве в середине 90-х годов прошлого века российские высшие чиновники и некоторые их коллеги в республиках СНГ многократно заявляли, что мы будем интегрироваться по примеру ЕС, ибо у нас для этого есть все необходимые предпосылки и даже больше. Считалось, что недавняя принадлежность к единому государству, один язык общения, единая транспортная система, сложившиеся производственные связи -- все это должно действительно позволить двигаться быстрее, чем в ЕС.

Неудача ряда интеграционных проектов, в том числе таможенных союзов, вплоть до начала XXI века должна была показать, что все не так просто: то, что считалось нашими преимуществами и должно было упростить интеграцию, не сработало. Тот же тройственный Таможенный союз был учрежден еще в 1996 году, потом в 1999-м в него влились Киргизия и Таджикистан. Была принята стратегия Единого экономического пространства (ЕЭП), которую пытались реализовать в 2003--2006 годах, но безуспешно. В 2007 году Россия, Казахстан и Белоруссия вновь вернулись к тройственному формату Таможенного союза, строительство которого было резко активизировано в июне 2009 года.

Возникает естественный вопрос: извлечены ли уроки из предшествующих 12-летних безуспешных попыток интеграции? И готовы ли мы после этого действительно воспользоваться опытом ЕС, тщательно изучив его, ибо иного успешного опыта региональной интеграции просто нет?

Вообще, использование в полной мере опыта евростроительства в ином месте вряд ли возможно в силу его уникальности. Начать с того, что предпосылки к интеграции в послевоенной Западной Европе принципиально отличались от таковых на постсоветском пространстве в 90-х годах ХХ века. Если там ключевым идейно-политическим императивом явились преодоление традиционной франко-германской вражды и идея Единой Европы, то здесь развал СССР породил мощнейшие центробежные силы. И СНГ, как не раз говорилось, стало скорее формой цивилизованного развода, нежели объединения. Невозможно не принять во внимание и фундаментальные различия экономических систем: в Западной Европе 1950 года уже существовала развитая рыночная экономика, у нас же на месте рухнувшего в 1991 году авторитарного режима возникла группа государств, оказавшихся лишь в начале долгого пути к созданию рыночной экономики.

Тем не менее важнейшие уроки европейской интеграции безусловно применимы в том числе на постсоветском пространстве. Обо всех уроках сказать в формате газетной статьи невозможно, поэтому остановлюсь лишь на тех, которые представляются особенно актуальными в нашей ситуации.

Поистине выстраданным всей историей евростроительства уроком стал принцип движения step by step -- шаг за шагом. В силу сложности и многообразия проблем, различия интересов участников и т.п. региональная интеграция несовместима с поспешностью. Любые попытки нарушить последовательность задач или действий, перепрыгнуть через этап, как правило, оборачиваются неудачей и зачастую дискредитацией идеи интеграции. В целом лидеры государств ЕС следовали данному принципу, осуществляя поэтапность движения: Таможенный союз и Общий рынок -- Единый внутренний рынок (ЕВР) -- Экономический и валютный союз (ЭВС). Таможенный союз был создан за 11 лет (1957--1968 годы), строительство ЕВР было завершено в 1992 году, на создание ЭВС потребовалось еще 13 лет.

Что же касается стратегии ЕврАзЭС, она с самого начала предусматривала параллельное и ускоренное строительство Таможенного союза и Единого экономического пространства (аналог ЕВР в Евросоюзе). Вряд ли кто-либо из лидеров ЕврАзЭС настраивался на формирование Таможенного союза и ЕЭП в течение 20--30 лет. Однако даже отмеченный выше явный сбой в реализации данной стратегии ничего не изменил в подходах Москвы, Астаны и Минска к темпам интеграции. И с июня 2009 года они приступили именно к форсированному строительству ТС и ЕЭП. Последнее, согласно подписанным документам, должно заработать уже с 1 января 2012 года. И это при том, что пока не вполне ясно, сколько времени потребуется на достройку Таможенного союза, в котором пока больше исключений, чем реально действующих норм.

Складывается впечатление, что принцип поэтапности и пошагового подхода к интеграции вообще не принимается в расчет. В марте нынешнего года, будучи в Бресте, премьер-министр Владимир Путин заявил, что союзное государство (Россия и Белоруссия) вместе с Казахстаном уже движутся к единой валюте. Однако практически одновременно в большом интервью российской прессе появилось несколько иное мнение премьера Казахстана Карима Масимова. Он полагает, что говорить о валютном союзе пока рано и что этот вопрос, наверное, встанет лишь в далекой перспективе. Вообще, похоже, что в Астане более трезво подходят к оценке «успехов» в строительстве ТС, нежели в Москве. Тот же г-н Масимов вскоре после июльского саммита ЕврАзЭС заявил, что в ближайшее время необходимо провести «работу над ошибками», допущенными при создании Таможенного союза.

Нет нужды повторять, что искусственное ускорение региональной интеграции, какими бы высокими политическими мотивами оно ни подкреплялось, чревато обратными последствиями. Странно, что, зная это как из чужого, так и из своего интеграционного опыта, мы упорно не желаем усвоить этот простой, но крайне важный урок.

Другой урок евроинтеграции состоит в том, что принимаемые решения становятся легитимными только тогда, когда предмет рассмотрения является частью национальных дебатов. Конечно, следование данному правилу предполагает определенный уровень развития демократии и гражданского общества. В ЕС всегда придавалось огромное значение механизмам связи между высшими институтами Сообщества и гражданским обществом. На наднациональном уровне эту роль выполняют Европарламент, объединения политических партий и профессиональных организаций стран-членов, имеющие представительства в формальных структурах ЕС. Таким образом происходит отстаивание интересов соответствующих социальных и профессиональных групп и населения в целом. Конечная цель этих механизмов связи заключается в обеспечении общественной поддержки европейскому строительству. При этом степень данной поддержки регулярно отслеживается путем многочисленных опросов общественного мнения в рамках известной программы «Евробарометр».

Один из наиболее ярких примеров эффективности и полезности этих механизмов связан с одобрением в конце 2009 года Лиссабонского договора. Как известно, у него была крайне непростая судьба -- потребовались годы острейших дискуссий в странах Евросоюза, прежде чем последние государства-члены полностью приняли все его положения. Зато после завершения всех демократических процедур и вступления договора в силу с 1 декабря 2009 года вряд ли у кого могут возникнуть серьезные сомнения относительно правомерности принятого решения.

А как следуют этому правилу в странах ЕврАзЭС? С точностью до наоборот. Достаточно вспомнить, что июньское 2009 года решение о форсировании строительства Таможенного союза застало врасплох даже профильных министров в правительстве РФ, не говоря уже об экспертном сообществе, мнение которого было просто проигнорировано.

Уточню, что наиболее авторитетные отечественные эксперты торговой политики считали и продолжают считать, что первоочередной задачей является присоединение ко Всемирной торговой организации, после чего было бы желательно подписать новый договор с ЕС о стратегическом партнерстве и только после этого отстраивать Таможенный союз.

Не получилось толком провести соответствующие общественные и парламентские дебаты -- на них просто не было времени, т.к. первые соглашения о ТС вступили в силу 1 января 2010 года. Не потому ли сегодня даже у вполне лояльного власти «профсоюза олигархов» -- Российского союза промышленников и предпринимателей -- по-прежнему остается ряд серьезнейших вопросов относительно функционирования ТС.

Не лучше ситуация с диалогом между властью и обществом по проблемам ТС в двух других членах ЕврАзЭС. В Казахстане против ТС выступили Независимая ассоциация производителей, а также ряд крупных независимых СМИ. Активную критическую позицию в отношении ТС занимает белорусская оппозиция, мнение которой, впрочем, традиционно не имеет особого значения для официального Минска.

Итог описанного неутешителен: ни тот, ни другой урок европейской интеграции политиками ЕврАзЭС не только не усвоен, но скорее проигнорирован. Об остальных уроках говорить не стану, но уверяю, что картина будет аналогичной.

Если кому-то показалось, что автор является противником интеграции в СНГ, это не так. Согласен быть посрамленным в своих оценках, если через год-два все намеченные планы строительства ТС-ЕЭП станут реальностью. Но гораздо хуже оказаться свидетелем другого сценария, когда нынешний региональный интеграционный проект постигнет печальная судьба предшествующих. Тогда сама идея интеграции на постсоветском пространстве может оказаться похороненной надолго.