Родившийся в 1944 году спектакль Покровского и Вильямса уже успел прожить долгую и счастливую жизнь, в которой были и Лемешев, и Козловский, и Мелик-Пашаев. В забвенье он пребывал лишь последние лет десять. И вот, окрестив восстановление премьерой, старичка вновь выпустили к публике. Роль реаниматоров выполнили художник Сергей Бархин и один из уважаемых родителей спектакля -- и поныне здравствующий Борис Покровский. Патриарх принял в постановке самое деятельное участие и даже не поленился немного переставить и оживить отдельные сцены (бал у Лариных, например).

Этот последний из осуществившихся проектов Владимира Васильева на удивление совпадает с первым проектом нового руководства -- грядущим восстановлением «Лебединого озера» Григоровича. Видимо, это неплохой рецепт для Большого. Возвращение золотой советской классики выглядит в его случае не бедой, а, напротив, избавлением от того неприличия, что заполнило в последние годы знаменитые подмостки. Чем глядеть на бесконечные иконостасы с искореженными лицами святых, к современному искусству имеющих такое же отношение, как творения Церетели, лучше уж радоваться тазику с вареньем, хрустальным люстрам, освещающим великосветский бал, и искусственному снегу, падающему на дуэлянтов.

Восстановленная постановка добротна, честна и архетипична. В ней есть все, что ждет зритель от оперы Чайковского «Евгений Онегин», и нет ничего такого, чего он не ждет. У няни болит спина и дрожит голос, целомудренная Танина ночнушка -- предел откровенности, а Ленский поет свое «Куда, куда» с той же томностью во взоре, что и таксист Петя Говорков в фильме «Музыкальная история». Кстати, этот фильм, в котором роль тенора-самородка исполнил Лемешев, -- почти ровесник спектакля Покровского.

За Лемешева нынче был стажер Большого театра Николай Басков -- розовощекая звезда, за последний год взлетевшая на недосягаемые высоты поп-культуры. Стоит ли говорить, что в отсутствие настоящей премьерной интриги, гвоздем программы был именно он. И что после дуэли, когда любимец домохозяек и спикеров Госдумы остался лежать на символизирующей снег белой тряпочке, зал опустел наполовину.

Обычно оперных певцов доводится слушать в обратном порядке -- сначала на сцене, потом в телевизоре. Удивительная карьера молодого тенора принесла несомненную пользу его дикции (такого качества выговаривания текста не было ни у одного другого солиста) и столь же несомненный урон неплохим вокальным данным. Его не лишенный обаяния, но откровенно необработанный и недоделанный голос попросту не выдерживает нагрузок сложной партии Ленского. Приятно щекоча чувства поклонников, у профессионалов он должен вызывать волнение совершенно другого рода.

Однако неприятность заключается в том, что Басков был далеко не так плох, как остальные. Его ближайшая партнерша Ольга (Елена Новак) не пела, а скорее чревовещала. Айк Мартиросян (Гремин) давился собственным голосом. Понять, что за проблемы у Онегина (Владимир Редькин), помогал разве что пройденный в школе курс русской литературы. И лишь прима театра Мария Гаврилова (Татьяна) выдавала стабильное среднее качество, не всегда, правда, слышимое из-под оркестровой груды.

К числу главных халтурщиков принадлежал, увы, и музыкальный руководитель постановки дирижер Марк Эрмлер. Низкое качество оркестровой игры не поддается описанию. Тромбоны орут как на пожаре. Струнные даже друг с другом сойтись не могут -- не то что с солистом. Темпы -- самые удивительные. И вообще, ощущение, что последняя репетиция была в том самом 1944 году.

Так что картинку восстановили -- но пока без звука.