30 июня 1941 года совместным постановлением президиума Верховного совета (ВС) СССР, Совета народных комиссаров (СНК) СССР и центрального комитета ВКП(б) был образован Государственный комитет обороны (ГКО), сосредоточивший в своих руках «всю полноту власти в государстве». ГКО осуществлял все государственное, военное и хозяйственное руководство в стране, руководил работой государственных органов, ведомств и учреждений, направлял их усилия на всемерное использование материальных, духовных и военных возможностей страны для достижения победы, решал вопросы перестройки экономики, мобилизации людских ресурсов для нужд фронта, подготовки резервов для вооруженных сил и промышленности, эвакуации промышленных объектов, восстановления народного хозяйства.

«Беспрекословно выполнять решения ГКО»

В первые дни Великой Отечественной войны соединения вермахта предприняли наступление на протяжении от Баренцева до Черного моря. В течение недели после нападения на Советский Союз противник захватил часть Литвы, Латвии и Белоруссии, некоторые районы Западной Украины. Немецкая авиация наносила бомбовые удары по Риге, Могилеву, Киеву, Смоленску, Одессе, Севастополю, Мурманску.

В этих условиях требовалось перестроить на военный лад работу государственного аппарата. Зарождавшаяся в СССР в 20-е годы административно-командная система управления, основой которой являлась «чрезвычайщина» (использование методов судебного и внесудебного принуждения), с началом войны получила новый импульс развития.

В июне 1941 -- декабре 1942 года был принят ряд нормативных правовых актов, созданы чрезвычайные органы управления, расширены полномочия военных властей и правоохранительных органов, весь уклад общественной жизни был подчинен интересам фронта. Принимались меры для «повышения организованности, исполнительности и дисциплины» в государственных органах и управленческом аппарате, Красной армии, колхозах и совхозах, на промышленных предприятиях и объектах транспорта.

Широко применялось идеологическое воздействие на население и военнослужащих Красной армии через партийные, политические и общественные организации, наряду с ним использовались методы принуждения. «Ввиду создавшегося чрезвычайного положения и в целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР для проведения отпора врагу, вероломно напавшего на нашу Родину» 30 июня 1941 года президиум ВС СССР, Совет народных комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) «признали необходимым создать Государственный комитет обороны». «Все граждане и все партийные, советские, комсомольские и военные органы» были обязаны беспрекословно выполнять решения и распоряжения ГКО. Первоначально в состав ГКО вошли Иосиф Сталин (председатель), Вячеслав Молотов (заместитель председателя), Климент Ворошилов, Георгий Маленков и Лаврентий Берия. В феврале 1942 года в состав ГКО введены Анастас Микоян, Николай Вознесенский и Лазарь Каганович, в ноябре 1944 года место Климента Ворошилова в составе ГКО занял Николай Булганин. ГКО не имел собственного аппарата и руководил через аппараты СНК СССР и ЦК ВКП(б). Проекты постановлений и распоряжений прорабатывались в соответствующих наркоматах и ведомствах. За каждым членом ГКО закреплялся определенный участок государственных дел: Молотов -- производство танков, Микоян -- снабжение фронтов, Берия -- бесперебойное обеспечение нефтью...

Все постановления и распоряжения ГКО имели силу и статус законов военного времени, обязательных для исполнения на всей территории Советского Союза. Военные, государственные, партийные, общественные организации и граждане страны были обязаны принимать на себя те обязательства, которые указывались в решениях ГКО. Комитет назначал и смещал высшее военное командование, решал все военно-стратегические вопросы, обеспечивал государственную безопасность. За время работы (до ликвидации 4 сентября 1945 года) ГКО принял 9971 постановление и распоряжение. Большое внимание уделялось формированию новых частей и соединений Красной армии, совершенствованию форм и методов руководства армией, ее тыловому обеспечению, противовоздушной обороне и развитию партизанского движения. За выполнением военных заказов устанавливался жесткий административный и партийный контроль.

"Против трусов, паникеров, дезертиров"

Стремительное продвижение германских частей в глубь территории СССР, направление в тыл Красной армии десантов и диверсантов противника отрицательно влияли на настроения населения, а также на психологическое состояние Красной армии. Среди командного состава нередко возникали растерянность и паника, в окружении и плену оказались сотни тысяч советских военнослужащих. В таких условиях на фронт направлялись новые, наспех сформированные, недостаточно подготовленные и слабо вооруженные дивизии народного ополчения. Начали действовать истребительные батальоны, в тылу немецких войск зарождалось партизанское движение.

Уже в начале июля руководству страны стало ясно, что основные интересы разведывательно-диверсионных служб Германии направлены на Москву и Ленинград, противник будет стремиться захватить советскую столицу в кратчайшие сроки, и в ближайшее время части вермахта могут оказаться у стен Москвы. 9 июля ГКО принял постановление по борьбе с десантами и диверсантами противника в Москве и прилегающих районах. В столице и пригороде было сформировано 35 истребительных батальонов численностью до 500 человек (включая 15 чекистов) в каждом. Истребительные батальоны создавались для борьбы «с десантами и диверсантами противника... возможными контрреволюционными выступлениями», организации «патрульной службы и оказания содействия органам милиции в поддержании общественного порядка во время воздушной тревоги, установления тщательного наблюдения в районах возможной высадки десантов и диверсантов противника». Бойцы истребительных батальонов освобождались от мобилизации в Красную армию и призыва в народное ополчение.

Тем временем противник продолжал приближаться к Москве. 16 июля 1941 года ГКО принял постановление о Можайской линии обороны. Спешно формируются десять дивизий народного ополчения, целью которых являлась «защита Москвы на линии Можайск, а их дислокация -- Можайская линия».

Для того чтобы объяснить населению, почему части Красной армии не могут защитить свою территорию и продолжают отступать, Сталин и его окружение прибегли к испытанному еще в 1937--1938 годах способу -- выявлению и разоблачению «заговорщиков» среди генералов Красной армии.

16 июля ГКО принимает постановление «об аресте и предании суду военного трибунала бывшего командующего Западным фронтом генерала армии Павлова Д.Г., бывшего начальника штаба Западного фронта генерал-майора Климовских В.Е. и других». В постановлении ГКО отмечалось, что хотя «части Красной армии в боях с германскими захватчиками в большинстве случаев высоко держат знамя Советской власти и ведут себя удовлетворительно, а иногда прямо геройски, отстаивая родную землю от фашистских грабителей...отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют неустойчивость, паникерство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед Родиной, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих от обнаглевшего противника». ГКО призывал «принимать строжайшие меры против трусов, паникеров, дезертиров», которые «хуже врага, ибо не только подрывают наше дело, но и порочат честь Красной армии». Расправа с «паникерами, трусами и дезертирами» объявлена «священным долгом, если мы хотим сохранить незапятнанным великое звание воина Красной армии». Командование Западного фронта было обвинено «в трусости, бездействии, отсутствии распорядительности, развале управления войсками, сдаче оружия противнику без боя и самовольном оставлении боевых позиций».

Характер постановления ГКО не оставлял надежд на объективное следствие и независимое судебное разбирательство. В обвинительном заключении, которое было готово уже 21 июля, отмечалось: «Павлов признал, что в заговорщических целях не готовил к военным действиям вверенный ему командный состав, ослабляя мобилизационную готовность войск округа, и из жажды мести за разгром заговора открыл фронт врагу». Однако на следствии Павлов говорил другое: «Я не предатель. Поражение войск, которыми я командовал, произошло по независящим от меня причинам... Я не изменник, злого умысла в моих действиях, как командующего фронтом, не было. Я также невиновен в том, что противнику удалось глубоко вклиниться на нашу территорию». Тем не менее 22 июля Военная коллегия Верховного суда приговорила Павлова, Климовских и других военачальников, проходивших по этому делу, к высшей мере наказания -- расстрелу с конфискацией имущества. Приговор приведен в исполнение в тот же день (31 июля 1957 года все они реабилитированы).

Для централизации органов управления 17 июля постановлением ГКО 3-е управление (военная контрразведка) Наркомата обороны (НКО) было преобразовано в управление особых отделов и передано в состав НКВД СССР. Особые отделы обладали широкими полномочиями: «борьба с изменой Родине, шпионажем, предательством, дезертирством и преступной деятельностью в частях Красной армии, информирование руководства страны о реальном положении дел на фронте и в тылу, правильности действий командиров, явлениях, мешавших укреплению обороноспособности». Особые отделы имели право ареста дезертиров, а в необходимых случаях «уничтожения предателей, шпионов и дезертиров, их расстрела на месте». 20 июля указом президиума ВС СССР Наркомат внутренних дел (НКВД) и Наркомат государственной безопасности (НКГБ) объединены в единый Наркомат внутренних дел СССР. 8 августа постановлением президиума ВС СССР, СНК СССР и ЦК ВКП(б) Иосиф Сталин назначается «Верховным главнокомандующим всех войск рабоче-крестьянской Красной армии и Военно-морского флота».

В целях борьбы «с паникерами, трусами, пораженцами, самовольно оставлявшими позиции без приказа высшего командования» 12 августа 1941 года Сталин подписал приказ наркома обороны СССР, в котором разрешил военным советам действующих армий «предавать суду военного трибунала лиц среднего и старшего начсостава до командира батальона включительно».

Действующая армия несла потери и нуждалась в пополнении. 13 августа ГКО ставит задачи перед Главным управлением формирования и комплектования (Главупраформ) Красной армии и командующими войсками военных округов «повседневно заниматься формированием маршевых батальонов и бесперебойным пополнением частей действующей армии боеспособными маршевыми батальонами». Документы свидетельствуют, что на фронте не хватало ни людей, ни оружия. ГКО требовал от «командующих фронтов и армий, командиров дивизий организовать сбор оружия на фронте и доносить каждую пятидневку начальнику Главупраформа о количестве собранного оружия с тем, чтобы собранное оружие обратить на вооружение прибывающих невооруженных маршевых батальонов... командующим войсками округов представлять каждую пятидневку отчет начальнику Главупраформа о ходе развертывания существующих запасных бригад, формирования новых запасных бригад и маршевых пополнений и немедленно -- об отправке маршевых батальонов». О ходе формирования маршевых батальонов и отправке их в действующую армию каждые пять дней докладывалось лично Сталину. 13 августа ГКО постановил «сформировать с 15 августа по 31 декабря 1941 года 2 тыс. маршевых батальонов численностью 2 млн человек, из них не менее 750 тыс. вооруженных».

В условиях продолжавшегося отступления 16 августа Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов, Семен Буденный, Климент Ворошилов, Семен Тимошенко, Борис Шапошников и Георгий Жуков подписали приказ Ставки Верховного главнокомандующего (ВГК) №270, до сих пор вызывающий острые дискуссии. В приказе подчеркивалось, что большинство частей Красной армии, «их командиры и комиссары ведут себя безупречно, мужественно, а порой прямо героически». Приводились примеры, когда части Красной армии, даже попав в окружение, сохраняли дух стойкости и мужества, не сдавались в плен, старались выйти из окружения. В то же время отмечалось, что «за последнее время имели место несколько позорных фактов сдачи в плен врагу, отдельные генералы подали плохой пример нашим войскам» -- попали в плен командующий 28-й армией генерал-лейтенант Владимир Качалов, командующий 12-й армией генерал-лейтенант Павел Понеделин, командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Николай Кириллов. В приказе подчеркивалось, что «члены военных советов армий, командиры, политработники, особотдельщики, находившиеся в окружении, проявили недопустимую растерянность, позорную трусость и не попытались даже помешать перетрусившим Качалову, Понеделину, Кириллову и другим сдаться в плен врагу». (Качалов Владимир Яковлевич не сдался в плен, а погиб в бою 4 августа 1941 года; Понеделин Павел Григорьевич 7 августа 1941 года под Уманью был пленен и до конца войны находился в плену, был арестован 30 декабря 1945 года Военной коллегией Верховного суда СССР и 25 августа 1950 года приговорен к высшей мере наказания, в тот же день расстрелян, реабилитирован 29 февраля 1956 года; Кириллов Николай Кузьмич 10 августа 1941 года был пленен и до конца войны находился в плену, арестован 30 декабря 1945 года Военной коллегией Верховного суда СССР, 25 августа 1950 года приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян, реабилитирован 29 февраля 1956 года.)

"Уничтожить путем подрыва"

В начале октября германские войска прорвали фронт и окружили пять советских армий в районе Вязьмы, изготовившись к броску на Москву. Резервов, способных остановить противника, в распоряжении Ставки ВГК фактически не осталось. Это во многом объяснялось ошибками, допущенными Ставкой и командованием фронтов в построении обороны, неопытностью многих командующих и начальников штабов фронтов и армий.

8 октября 1941 года ГКО «в связи с создавшейся военной обстановкой» для проведения «специальных мероприятий по предприятиям Москвы и Московской области» постановил организовать «пятерку» в составе: заместитель наркома внутренних дел Иван Серов (руководитель), начальник Московского управления НКВД М. Журавлев, секретарь Московского горкома ВКП(б) Георгий Попов, секретарь Московского областного комитета ВКП(б) Борис Черноусов и начальник Главного военно-инженерного управления Наркомата обороны Леонтий Котляр. Уже на следующий день был составлен список из 1119 объектов, подлежащих уничтожению (здания ряда наркоматов, центральный телеграф, почтамт, вокзалы, мосты, академии, тюрьмы, жилые и административные здания, в т.ч. Большой театр, гостиница «Москва», храм Богоявления в Елохове, дом приемов МИД СССР). «412 предприятий, имевших оборонное значение или частично работавших на оборону» предполагалось уничтожить путем подрыва. «707 предприятий необоронных наркоматов предлагалось ликвидировать путем механической порчи и поджога». При каждом райкоме ВКП(б) Москвы были созданы «тройки» (секретарь райкома ВКП(б), начальник районного отдела НКВД и представитель инженерных частей Красной армии), проводившие необходимые расчеты на проведение специальных мероприятий. (Мероприятия по разминированию объектов, готовившихся к уничтожению в Москве, проводились с декабря 1941 по март 1945 года. Однако часть взрывчатых веществ, заложенных в фундаменте гостиницы «Москва», оставалась неизвлеченной до июля 2005 года.)

12 октября в связи с «необходимостью наведения жесткого порядка на тыловых участках фронта, прилегающих к Москве» ГКО поручил НКВД СССР «взять под особую охрану зону, прилегающую к Москве с запада и юга по линии Калинин--Ржев--Можайск--Тула--Коломна--Кашира». Начальником охраны Московской зоны был назначен Иван Серов, в его подчинение передавались «расположенные в зоне войска НКВД, милиция, истребительные батальоны и заградительные отряды».

В октябре 1941 года ГКО принял несколько постановлений о формировании стрелковых бригад и дивизий, однако для того, чтобы их подготовить и вооружить, требовалось определенное время. К середине октября противник приблизился к Москве на 80--100 км, и 15 октября ГКО поручил Молотову «заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев» (Л. Кагановичу поручалось обеспечить подачу составов для миссий, а Л. Берии -- организовать их охрану).

Из Москвы эвакуировались президиум ВС СССР, советское правительство во главе с заместителем председателя СНК Молотовым, отдельные управления НКО и НКВМФ (Наркомат Военно-морского флота). В случае прорыва противника в Москву Берии и Щербакову поручалось «произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, и всего электрооборудования метро (исключая водопровод и канализацию)».

Из-за спешной и неорганизованной эвакуации из Москвы, минирования крупнейших заводов, электростанций, мостов в столице началась паника. 16 и 17 октября на ряде промышленных предприятий Москвы и области «со стороны отдельных рабочих зафиксированы анархистские проявления (захват вещей и автомашин эвакуированных, продуктов питания и спирта, хищение промышленных товаров, требование выдачи денег из касс предприятий, избиение должностных лиц, возмущение в связи с минированием предприятий и т.п.)».

ГКО мгновенно отреагировал на информацию НКВД СССР и 19 октября призывал всех трудящихся столицы «соблюдать порядок и спокойствие, оказывать всяческое содействие Красной армии, оборонявшей Москву». «В целях максимальной мобилизации всех сил и средств для обороны, обеспечения общественного порядка и государственной безопасности в Москве и прилегающих к городу районах» с 20 октября ГКО вводит осадное положение. Запрещалось «всякое уличное движение как отдельных лиц, так и транспортов с 12 часов ночи до пяти часов утра». Нарушителей порядка предлагалось «немедленно привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте».

В конце октября -- начале ноября наступление немецких войск было остановлено. Первые успехи на фронте и освобождение частями Красной армии ранее оккупированных противником территорий позволили освободить из плена и окружения большое количество военнослужащих. Но их ждало нелегкое испытание. По мнению Л. Берии, всех лиц, освобожденных из плена, необходимо было тщательно проверить и выяснить обстоятельства попадания их в плен или в окружение. 27 декабря 1941 года ГКО постановил в каждой общевойсковой армии создать сборно-пересыльные пункты (СПП), на которые направлять «бывших военнослужащих Красной армии, находившихся в плену и в окружении» для их проверки (фильтрации) особыми отделами НКВД и выявления среди них «изменников Родины, шпионов, предателей и сомнительных лиц».

К чрезвычайной мере, основывавшейся на принуждении и направленной на «укрепление порядка и повышение дисциплины в войсках», относилось формирование штрафных батальонов и рот, а также заградительных отрядов в соответствии с подписанным 28 июля 1942 года Сталиным приказом НКО СССР №227. Приказ предписывал: «сформировать в пределах армии три-пять хорошо вооруженных заградительных отрядов (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать в случае паники и беспорядочного отхода неустойчивых дивизий расстреливать на месте паникеров и трусов и тем самым помочь честным бойцам дивизии выполнить свой долг перед Родиной». (После того как Красная армия перешла в наступление, необходимость в деятельности заградительных отрядов отпала, и приказом НКО СССР от 24 октября 1944 года все они были расформированы.)

Несмотря на то что ГКО в течение 1942 года принимал меры по формированию новых частей и соединений, улучшению обученности маршевого пополнения, мобилизации девушек в части ПВО и ВМФ, замене ими красноармейцев в частях связи, резервов катастрофически не хватало. 20 декабря 1942 года ГКО принял постановление об обеспечении Красной армии людскими ресурсами. Перед начальником Главупраформа ставится задача «призвать до 15 января 1943 года на военную службу всех граждан мужского пола, родившихся в 1925 году». Исключение составляли лица, работавшие на предприятиях наркоматов отраслей промышленности, а также учащиеся ремесленных училищ и школ ФЗО, которых предполагалось призвать в июне-июле 1943 года, заменив их к тому времени «негодными к военной службе, нестроевыми и женщинами». ГКО требовал сократить постоянный состав академий, курсов усовершенствования, военных училищ, запасных частей и передать высвобождаемый личный состав в действующую армию.

ГКО обязал «НКВД (т. Берия) и прокурора Союза (т. Бочкова) пересмотреть до 25 января 1943 года в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД заключенных мужчин в возрасте до 40 лет, осужденных за бытовые и имущественные преступления, с целью досрочного освобождения и передачи в армию 30 тыс. человек, годных к несению строевой службы». Комиссии при СНК СССР по предоставлению отсрочек совместно с Главупраформом до 1 февраля 1943 года предписано пересмотреть «все предоставленные ранее военнообязанным отсрочки от мобилизации с целью высвобождения для военной службы не менее 200 тыс. человек, годных к строю, в возрасте до 40 лет, за исключением лиц, работающих на предприятиях отраслей промышленности...»

21 января 1943 года ГКО разрешил «командующим фронтов использовать для пополнения действующих армий часть бывших военнослужащих, находившихся в плену и окружении противника, после надлежащей их фильтрации в армейских и фронтовых сборно-пересыльных пунктах».

"Решение окончательное и обжалованию не подлежит"

Уже в первые дни войны на захваченных противником территориях попали под оккупацию миллионы советских граждан, среди них значительная часть семей воинов Красной армии. 30 августа 1941 года Берия в директиве, направленной всем начальникам особых отделов фронтов и армий, потребовал «усилить оперативную работу среди военнослужащих, семьи которых находились на занятой противником территории, взять под наблюдение лиц, интересовавшихся фашистскими листовками», немедленно арестовывать тех, у кого окажутся спрятанные фашистские листовки, служившие пропуском для перехода к врагу, а также тщательно расследовать каждый случай измены, выявляя сообщников и укрывателей. 8 сентября главный военный прокурор Красной армии подтвердил полномочия особых отделов на арест дезертиров и лиц, возвратившихся из плена.

В условиях военного времени в тюрьмах НКВД находилось много заключенных, приговоренных к высшей мере наказания и ожидавших утверждения приговоров высшими судебными инстанциями. 17 ноября 1941 года ГКО дал разрешение НКВД СССР привести в исполнение приговоры военных трибуналов округов и других судебных органов, не дожидаясь утверждения приговоров, а также предоставил «особому совещанию при НКВД СССР право с участием прокурора СССР по возникающим в органах НКВД делам о контрреволюционных и особо опасных преступлениях против порядка управления СССР выносить соответствующие меры наказания вплоть до расстрела». Вслед за этим последовало разъяснение, как следует выполнять постановление ГКО, которое 21 ноября Берия направил по всей территории СССР: «Впредь без всякого исключения законченные следствием дела» о контрреволюционных и особо опасных преступлениях направлять на рассмотрение особого совещания при НКВД СССР. «Решение особого совещания считается окончательным и обжалованию не подлежит».

24 июня 1942 года ГКО установил, что «совершеннолетние члены семей (военнослужащих и гражданских лиц), осужденных судебными органами или особым совещанием при НКВД СССР к высшей мере наказания за измену Родине, шпионаж в пользу Германии и других воющих с нами стран, переход на сторону врага, предательство или содействие оккупантам, службу в карательных или административных органах немецких оккупантов на захваченной ими территории и за попытку измены Родине и изменнические намерения, подлежали аресту и ссылке в отдаленные местности СССР сроком на пять лет». ГКО постановил, что «членами семьи изменника Родины считаются: отец, мать, муж, жена, сыновья, дочери, братья и сестры, если они жили совместно с изменником Родины или находились на его иждивении к моменту совершения преступления или к моменту мобилизации в армию в связи с началом войны».

Чрезвычайные методы управления, использовавшиеся ГКО в условиях военного времени, особенно на первом этапе Великой Отечественной, явились продолжением политической традиции, закрепившейся в советском руководстве к 30-м годам. Эта традиция в значительной мере обусловила применение мер принуждения для решения стратегических и тактических задач.