Общественная палата провела общероссийскую видеоконференцию «Общественный контроль в России: проблемы становления и перспективы развития». Встреча в прямом интернет-эфире была посвящена второй годовщине с момента подписания президентом РФ закона «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания». На сегодняшний день общественные наблюдательные комиссии (ОНК) созданы и работают в 76 субъектах Российской Федерации, общественными наблюдателями за деятельностью учреждений пенитенциарной системы числятся 534 человека, хотя реально работает меньше. В видеоконференции приняли участие ОНК из Москвы, Санкт-Петербурга, Владивостока, Екатеринбурга, Владимира, Волгограда, Воронежа, Омска, Томска, а также Чечни. В студии Современной гуманитарной академии в Москве находились представители Государственной думы, Министерства внутренних дел, УФСИН.

Вела встречу Мария Каннабих -- член Общественной палаты, президент некоммерческой организации «Межрегиональный благотворительный фонд помощи заключенным», председатель общественного совета Федеральной службы исполнения наказаний.

Уникальным назвал этот закон заместитель секретаря Общественной палаты Сергей Катырин. Действительно, в цивилизованных странах за соблюдение прав человека, в том числе и в местах лишения свободы, отвечает сама судебная система -- для этого она главным образом и существует. В России же приходится создавать общественные организации, которые пытаются контролировать, как система исполнения наказаний, вынесенных судом, осуществляется реально. Потому что зачастую места лишения свободы, даже следственные изоляторы, где человек еще только ожидает решения суда, превращаются в места казни и пыток, откуда подследственные или осужденные либо не выходят вообще, либо выходят искалеченными. О чем и рассказали члены ОНК, принявшие участие в видеоконференции.

Первым взял слово Владивосток. По словам председателя местной ОНК Владимира Найдина, дальневосточные места лишения свободы сегодня кардинально отличаются от сталинского ГУЛАГа. В чем члены комиссии убедились лично, посетив за прошедший год практически все учреждения системы ФСИН. Хотя, по его словам, условия содержания заключенных все равно оставляют желать много лучшего: переполненность камер и палат, отсутствие необходимого оборудования, крайне слабая медицинская помощь. Изменить это ОНК не могут, но по крайней мере могут рассказать о выявленных проблемах на всю страну. Например, о том, что в женской колонии заключенные спят на трехъярусных нарах, хотя это запрещено законом. О том, что туалеты для женщин находятся на улице, что на еду им отводится максимум десять минут -- не хватает мест в столовой. За один год ОНК Владивостока получила 682 жалобы от заключенных -- главным образом на безобразное медицинское обслуживание.

Есть на Дальнем Востоке и своя специфика в содержании заключенных: вместе с российскими гражданами наказание отбывают иностранцы, главным образом китайцы и корейцы. Они, как правило, либо плохо владеют русским языком, либо не знают его вовсе. В результате иностранцы оказываются просто лишенными голоса -- они не могут ни о чем попросить, не могут написать заявление на УДО. Переводчиков в системе ФСИН нет, и в некоторых колониях заключенные-россияне сами пытаются обучать китайцев и корейцев русскому языку. Всего в Приморском крае пять колоний, где содержатся преимущественно иностранцы, и ни один из них за последний год не подал заявления на УДО из-за отсутствия переводчика. Члены ОНК попросили рассмотреть этот вопрос на федеральном уровне. Заместитель директора ФСИН РФ Алексей Величко предложил общественникам составить подробную записку, сколько переводчиков и с каких языков может потребоваться.

В Томске, по словам участников конференции, есть серьезные проблемы с питьевой водой и питанием в местах административного задержания, не хватает рабочих мест -- ни для заключенных, ни для отбывших наказание. Кстати, Томск отличается от других регионов тем, что там до сих пор нет уполномоченного по правам человека, и руководство региона вообще отказывается обсуждать эту тему с общественностью. Хотя члены ОНК уже не раз обращались к губернатору Виктору Крессу с просьбой учредить должность уполномоченного.

Аминат Мальсагова, председатель ОНК Чечни, рассказала о том, что в их комиссии работают только женщины. Занимаются они главным образом тем, что ездят по России и выявляют факты нарушения прав заключенных на местах в отношении выходцев с Кавказа. По словам правозащитниц, к чеченцам и выходцам с Кавказа в целом в российских местах лишения свободы очень часто относятся предвзято и несправедливо, нередко применяют пытки на предварительном следствии. А в изоляторах и колониях выходцев с Кавказа стараются задавить многочисленными взысканиями за нарушения дисциплины. Как рассказал членам ОНК один заключенный, ему за год предъявили около 350 взысканий. Аминат Мальсагова обратилась к представителям ФСИН России с просьбой разрешить членам ОНК посещать места заключения в разных регионах. В ответ Алексей Величко предложил чеченским правозащитницам активнее работать с местными ОНК и назвал «байкой» рассказы о дискриминации заключенных по этническому признаку.

От члена ОНК из Омска Виктора Шандыбина поступило предложение упростить порядок получения гражданства для заключенных, освобожденных по УДО. Он привел пример, когда человек оказался без средств к существованию из-за волокиты с оформлением гражданства. Депутат Госдумы от Омска Сергей Попов, председатель думского комитета по делам общественных организаций, ответил, что этот вопрос трудно решить однозначно и осенью Госдума планирует провести большой «круглый стол» на тему совершенствования работы учреждений УФСИН.

О крайне тяжелой ситуации в Екатеринбурге и Свердловской области рассказала Елена Степанова, председатель местной ОНК. Этот регион самый большой по количеству заключенных и мест лишения свободы: здесь расположено более 100 колоний, тюрем и спецучреждений, в которых содержится более 50 тыс. человек. А в ОНК постоянно работают всего шесть добровольцев (участие в наблюдательной комиссии добровольное, неоплачиваемое, не освобождающее от основной работы). В этом году Елена Степанова и ее коллеги посетили 20 учреждений по области, некоторые находятся на огромных расстояниях друг от друга и от Екатеринбурга. Выяснилось, что более четверти заключенных заражено ВИЧ, очень много больных туберкулезом. В этом году правозащитникам удалось добиться хотя бы того, чтобы в СИЗО Екатеринбурга больных туберкулезом разной степени рассадили по разным камерам. Условия содержания в местах предварительного заключения очень плохие: из 49 СИЗО в этом регионе только 11 соответствуют требованиям закона. В спецучреждениях для малолетних Свердловской области содержатся дети со всей страны -- по мнению правозащитников, необходимо находить для воспитанников таких учреждений возможность оставаться ближе к дому, иначе побеги, подобные тому, что произошел недавно в Асбесте, станут обычным явлением.

Не менее сложная ситуация сложилась в Ленинградской области и Петербурге. В областной ОНК постоянно работают всего три человека, которые в этом году посетили 27 учреждений ФСИН. Владимир Шнитке, председатель петербургской ОНК, сообщил, что в комиссии числится значительно больше членов, чем реально работает. Главные проблемы региона, по словам г-на Шнитке, это практическое отсутствие рабочих мест -- бывших заключенных почти в 90% случаев просто отказываются брать на работу, фактически вынуждая людей возвращаться к прежнему образу жизни. Огромное количество жалоб на безобразное медицинское обслуживание в СИЗО и колониях -- нередко из мест заключения люди выходят инвалидами.

Иногда происходят совершенно дикие случаи. Например, когда женщину с ампутированными ступнями в колонии признали здоровой и лишили инвалидности. Владимир Шнитке рассказал о вопиющем случае, когда подозреваемого Сергея Мурзина в изоляторе избивали до такой степени, что у него началось резкое ухудшение зрения, развилась катаракта, и сейчас он ослеп на оба глаза. А в колонии медики признали его здоровым, не установили инвалидность. К тому же в колонии Сергей Мурзин заразился ВИЧ и гепатитом. В результате, попав в руки сначала правоохранительных органов, а потом правосудия, здоровый молодой человек (ему сейчас исполнилось 28 лет) за три года стал слепым и ВИЧ-инфицированным. Общественная палата обещала взять на контроль оба этих случая.