«Золотая пальмовая ветвь», присужденная тайской картине «Дядя Бунми, вспоминающий свои прошлые жизни», похоже, стала неожиданностью не только для самого режиссера, но и для работающих на фестивале журналистов. Публикуя накануне свои прогнозы, критики были единодушны в одном: программа 63 Каннского фестиваля была предсказуемой и скучной.

Колумнист Guardian Ксен Брукс начинает свою итоговую колонку цитатой американского коллеги: «После просмотра восьми мрачных короткометражек, конкурирующих за главный приз параллельного конкурса, впервые попавший на фестиваль американский журналист ткнул меня в бок: «В Канне всегда так мрачно?» «В основном конкурсе, -- продолжает Брукс, -- куда непонятным образом попала чудовищная венгерская лента «Проект Франкенштейна» и картина Китано «Ярость», запомнившаяся лишь своим немотивированным насилием, было ничуть не веселее. Так что показанный на закрытии фильм «Дерево» Жюли Бертучелли выгодно отличался от большинства работ конкурса». Предполагая возможных победителей каннской гонки, вышедшая в субботу Guardian называет картину Майка Ли «Еще один год» и работу француза Ксавье Бовуа «Про богов и людей», указывая при этом на низкий уровень ряда конкурсных лент.

Репортер ВВС Фиона Прайор накануне церемонии закрытия с большой долей уверенности ставит на фильм своего соотечественника Майка Ли: «Я говорю совершенно беспристрастно: «Еще один год» был лучшей картиной фестиваля». Ее британский коллега Саймон Рейнолдс отмечает, что «Каннский фестиваль в этом году представил эклектичный набор очень странных фильмов», и тоже указывает на «Еще один год» Майка Ли как на главного претендента на награду.

Упреждая события, портал ВВС-News публикует в день церемонии интервью с Майком Ли (оставшимся в итоге без наград), который объясняет название своего фильма («Еще один год» -- это камерная картина про цикличность нашей жизни)... и называет причину, по которой артхаусные фильмы регулярно проваливаются в прокате: «Что меня бесит, так это когда производящие компании и студии оказывают давление на режиссеров, акцентируя их внимание на коммерческой составляющей проектов. В результате получается ни то ни се, и картины проваливаются в прокате».

О кризисе авторского кино говорит и Майкл Дуглас в интервью The Times: «Этот фестиваль проходит в черные для независимого кино дни. Сейчас практически невозможно найти деньги под авторские проекты. Я полагаю, что частично проблема состоит в том, что аудитория артхаусных фильмов иссякла».

Ведущий независимый кинокритик Великобритании Марк Кермод в своем видеоблоге «Кермод без цензуры» отказывается выбирать победителя, зато называет три самых отвратительных фильма конкурса: «Ярость» Китано, «Социализм» Годара и «Заверенная копия» Киаростами.

Французская газета Le Mond накануне вручения каннских наград была занята выяснением отношений с Жан-Люком Годаром, ставя вопрос ребром: «Что произвел Годар -- гениальное кино или бесстыдное баловство?» Журналист Le Mond обвиняет классика новой волны в том, что он снял «нечто невнятное, что язык не поворачивается назвать фильмом». Более аккуратно о годаровском «Социализме» высказался обозреватель The New York Times: «Любой новый фильм Годара становится событием, так что аудитория заведомо настраивается на трудность восприятия его интеллектуальных лент. Но эта картина превзошла все ожидания. Особенно удивили английские субтитры, язык которых сам автор классифицировал как «навахо-английский», пояснив, что использовал язык индейцев из американских вестернов. Если персонаж в кадре говорит: «Дайте мне ваши часы", в субтитрах будет значиться: «Ты, я, смотреть».

Вообще в отсутствие очевидных интриг каннского конкурса журналисты много места и времени уделяли сюжетам политическим. Все без исключения издания откликнулись рецензиями на скандальный фильм Рашида Бушареба «Вне закона», против которого протестовали французские патриоты и ветераны алжирской войны. The New York Times опубликовала «оправдательное» интервью с режиссером, в котором тот сравнивает свою работу с картиной Жан-Пьера Мелвилла "Армия теней", повествующей о французском Сопротивлении. А колумнист Guardian иронично пишет о том, что в отсутствие очевидных фаворитов у жюри есть возможность принять радикальное решение и отдать Бушаребу главный приз, чтобы «хотя бы этим этот фестиваль остался в истории».

Что касается русских и частично русских фильмов, участвовавших в конкурсе, то большинство зарубежных изданий обходит их осторожным (или равнодушным) молчанием. О картине Михалкова «Утомленные солнцем 2» много писали в преддверии каннского смотра, обвиняя отборщиков в нарушении регламента (согласно которому в конкурсе могут принимать участие ленты, ранее не выходившие в международный прокат, а этот фильм вышел не только в России, но и на Украине, в Казахстане и других бывших советских республиках, а ныне независимых странах). Что касается непосредственной реакции прессы на михалковскую ленту, то она крайне скудна. «Мистик, любящий почести, артист, изображающий из себя аскета, режиссер с волчьим аппетитом» -- такими неоднозначными и туманными эпитетами характеризует Le Nouvel Observateur Никиту Михалкова. «Достигнув вершины, являясь членом всех имеющихся в России комиссий, групп, ассоциаций, увенчанный наградами и почестями, он выпускает новый фильм «Утомленные солнцем 2», уже вызвавший полемику в России, -- отмечает французский кинокритик Франсуа Форестье. -- Сталин в его фильме мудро руководит страной, куря свою трубку». По мнению издания, это «странный вираж» для режиссера, прежде придерживавшегося иных политических позиций.

Шейн Даниэльсен из Guardian пишет о вреде государственного финансирования для авторского кинематографа. Критик признает, что некоторые фильмы, сделанные при поддержке государства, могут рассматриваться как произведения искусства: например, картины венгра Миклоша Янчо. Но есть и противоположные примеры: «Бария» Джузеппе Торнаторе, воплощающая в себе эстетику телекомпаний Берлускони, провалилась. Картину Никиты Михалкова автор рассматривает в том же провальном ряду.

Об украинско-немецкой ленте русского режиссера Сергея Лозницы упоминает лишь колумнист Guardian Ксен Брукс, беспечно называя ее русской и характеризуя как «черную, грубую, красивую, как синяк, и очень убедительную».

Что касается выбора жюри, то лучше всего общее настроение журналистов сформулировал кинокритик The Times Бен Хойл: «Эта награда -- лучший ответ тем критикам, которые на протяжении всего фестиваля жаловались на отсутствие возбуждения. «Дядя Бунми», показанный в четверг вечером, по сути, спас фестиваль в последний момент. До тех пор было ощущение, что в конкурсе нет ни одной работы, элементарно соответствующей стандартам авторского кино».