Я родился и вырос в Севастополе. Мой родной город научил меня любить историю, благо Севастополь -- сама история, ее ткань, запах и вкус. Я всегда любил две истории: официальную советскую и народную непубличную. Обе истории несли правду, и город всегда был полон историей официальной и историей непубличной. Думая о том или ином событии, мне нравилось устраивать виртуальные споры между ними и с большим уважением слушать аргументы каждой. Каждая история говорила правду, только правды были разные -- иногда они сходились, иногда противоречили друг другу. Поначалу меня увлекали противоречия: в книге читаешь одно, а от ветеранов на 9 Мая (Севастополь был освобожден 9 мая 1944 года, и этот праздник собирал в городе несметное количество стариков в орденах во весь китель) после первой стопки водки слышишь иное. Но потом противоречия потеряли привлекательность -- я научился видеть обе правды, и меня увлекли сходства, особенно те сходства, которые, казалось, противоречат здравому смыслу, логике и поверхностным знаниям.

Таким странным и непостижимым вопросом единодушия мнения официоза и ветеранов было для меня представление о маршале Жукове как о полководце номер один в Великой Отечественной войне. Я всегда уважал Георгия Константиновича, но не мог найти объяснение тому факту, что именно он стал олицетворением Победы, олицетворением воинского искусства. Жукова почитал народ -- Жукова почитал официоз. И Жукова почитал Сталин. Последнее тоже не было понятно.

И вот со школьных лет я пытаюсь разгадать ребус Георгия Константиновича. Возвращаюсь к вопросу и спрашиваю себя: почему народ знал о жестокости маршала и почитал его выше других? Почему власти знали о военных неудачах, проколах маршала и все равно делали из него первого среди первых? Почему Рокоссовский и Конев, которым не было равных в наступлении, которым принадлежат самые красивые операции второй мировой войны, не стали первыми и уступили это место Георгию Константиновичу? Почему Сталин «забрал» Берлин у взявшего его Конева и «отдал» Жукову? Не могут одновременно ошибаться и народ, и Верховный главнокомандующий. Не могут.

Не претендую на историческое открытие, предложу только версию, основанную на своем созерцании истории. Для себя ответ я нашел, когда в очередной раз пытался понять, когда мы победили, а точнее, когда мы поняли, что победим. В 1944-м всем было все ясно: десять наступательных операций Красной армии (десять «сталинских ударов») ковали уже не победу в войне с Германией, они ковали могущество супердержавы на десятилетия вперед. А в 1943-м? 1942-м? 1941-м? Когда отбились под Москвой? Когда затащили вермахт в зиму 1941-го? Когда заработала промышленность на Урале? Когда союзники высадились в Африке? Когда в очередной раз отбили Харьков? Когда фельдмаршал Манштейн не пробил кольцо под Сталинградом? Когда?

Мы поняли, что можем победить и победим (а значит, и победили), когда почувствовали вкус победы. Но мы как нечто единое не можем одновременно ощутить этот вкус победы. Должен быть кто-то, кто не только почувствует, но и поделится им с другими. Таким человеком в 1941 году и стал Жуков. Дело даже не в том, что он сумел нанести первое серьезное поражение немецкой армии под Ельней и непостижимым чутьем отбить штурм фон Бока под Ленинградом. Главное, что он сам ощутил вкус, запах, дурман, азарт, магию, волшебство, радость и власть серьезных побед и сумел заразить ими других -- офицеров, генералов, Сталина.

Наверное, никто и никогда не сможет точно понять и описать, как Георгий Константинович сумел передать уверенность и азарт побед -- «вкус победы». Но именно это и сделало его первым среди лучших. Именно поэтому Сталин «отдал» ему Берлин и поручил командовать Парадом Победы. Именно поэтому ветераны почитают маршала Жукова. История официальная и история народная не ошибаются.