То, что начинается с пьянки, заканчивается поножовщиной -- вряд ли именно эту мысль хотел внушить читателям Александр Пушкин, но Борис Эйфман, взявшись за постановку «Онегина», сконцентрировался именно на этой идее. Его балет начинается с того, что Ленский, Онегин и Гремин распивают бутылку водки. В финале первого акта Онегин зарежет Ленского в драке на дискотеке, в финале второго ему приснится, что уже в него самого втыкает нож Гремин. «Дискотека» кажется вам чужим словом? Но ведь действие перенесено хореографом в конец ХХ века, не балы же в усадьбе Лариных устраивать.

Никакой усадьбы и нет. Художник Зиновий Марголин сотворил у задника один гигантский мост на стальных тросах. Все события происходят под этим мостом -- там бухает в начале спектакля неприкаянная троица, там обитают провинциальные девушки в платочках, среди которых резвятся более раскованные (без платочков) сестры Ларины, и там же оказывается размещенным петербургский гламурный ночной клуб, в котором Онегин встречает Татьяну, вернувшись из путешествия.

Борис Эйфман верен себе -- последние 20 лет все свои спектакли он ставит об одном и том же. Друг петербургского губернатора, один из немногих деятелей культуры, поддержавших строительство башни «Газпрома» в многострадальном городе, с упоением обличает высшее общество. (Дамы в черных платьях, посетительницы ночного клуба, наделены пластикой одновременно томной и довольно жалкой; простую девочку Татьяну, которую случайно нащупал в толпе слепой мафиози Гремин, возят в ванне по сцене, вокруг комично порхают маникюрши-педикюрши-стилисты, укладывают на массажный стол, и, глядя на себя похорошевшую, Таня улыбается улыбкой глупой кошки.) При этом балетмейстеру, произносящему недвусмысленные монологи, что только он один из сочинителей танцев в России и остался и что равных ему нет, и претендующему на возможную роль учителя хореографов (давно проталкиваемая Эйфманом идея об учебном центре в его грядущем Дворце танца), молодежь как таковая неинтересна. Дискотека, на которой вместо бала происходит флирт Онегина с Ольгой, поставлена как сборище сирых недоумков -- каждому выдано по три движения.

Еще одной важной темой для творчества Бориса Эйфмана является тема гомосексуальная. Онегин здесь флиртует с Ольгой, потому что ревнует Ленского; поэт (впрочем, здесь рок-певец), отвергнувший его недвусмысленный интерес (правда, после продолжительного и откровенного дуэта со сползанием по спинам друг друга, то есть попробовал -- не понравилось), заводится с пол-оборота и лезет в драку. Результат тот же, что в романе: убит во цвете лет. Уже убитый, бродит по сцене и падает; в музыке звучит «Паду ли я, стрелой пронзенный».

Кстати, о музыке: как всегда у Эйфмана -- винегрет. Смесь фрагментов одноименной оперы, других сочинений Чайковского и большой объем музыки Александра Ситковецкого (из группы «Автограф»). Классик с рок-музыкантом сочетается плохо: все время кажется, что срывается игла старинного проигрывателя, царапает пластинку. В фонограмму, правда, добавлено еще чтение вслух письма Татьяны: девушка с вольной пластикой, только что ничем не отличавшаяся от заводских подруг, вдруг хватает листок бумаги, и по трансляции идет пушкинский текст. Татьяна прыгает, выгибается в плотской муке и копошится на авансцене. Контраст настолько силен, что невольно начинаешь смеяться: этакая Татьяна точно не смогла бы ничего подобного написать. Отправила бы эсэмэску: ты крут, я на тебя запала.

Спектакль выдвинут на национальную театральную премию в трех номинациях: «Лучший балет», «Лучшая работа хореографа», «Лучшая мужская роль». Олег Габышев, которому досталась роль Онегина, пожалуй, заслуживает «Маски» за адскую самоотдачу и профессиональный класс, с которым он воспроизводит истерическую роль, сочиненную для него Эйфманом. Прыжки, метания, перевороты, надрывная лирика гейского дуэта, акробатические изобретения дуэта с Ольгой, падения в руки кордебалету -- ну должен же человек получить хоть что-то, тратя жизнь на исполнения таких сочинений.

Конкурсные показы балетной «Золотой маски» продолжатся завтра -- в Театре армии балет Петрозаводска станцует «Ромео и Джульетту» в версии Кирилла Симонова, а завершатся только в предпоследний день фестиваля, 14 апреля, -- пермяки на сцене Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко покажут «Медею» Юрия Посохова.