Офф-программа «Золотой маски» продолжается, и одним из значимых пунктов этой программы стал приезд «Киев модерн-балета». Существующая четвертый год труппа, которую возглавляет Раду Поклитару, привезла в российскую столицу «Щелкунчика».

Для балетного Чайковского привычна элегия, в привезенном спектакле же была насмешка, подростковая страсть и жесткий (практически жестокий) финал, элегического не было вовсе. В антракте фойе бурлило -- почтенные бабушки-меломанки возмущались «этим хулиганом из Киева», в финале молодежь устроила овацию. «Щелкунчик» вышел угловатым, избыточным и очень живым; после спектакля в очередной раз осталось только пожалеть, что меценат, давший Раду деньги на создание театра, нашелся в Киеве, а не в Москве. Нам бы такого Владимира Филиппова... Но у нас даже «Ромео и Джульетта» Поклитару исчез из репертуара Большого.

У «Щелкунчика» неуютная рамка: девочка-нищенка в морозную ночь жмется к какому-то дому. Рядом собираются на рождественскую вечеринку торжественные гости, слегка пьяные, совершенно самодостаточные, а меж них ходит девочка, которую никто не замечает. Кроме... мимо проходящей мыши: та дает ей какую-то накидку, чтобы было не так холодно. Мыши тоже люди, и более люди, чем человеки. Девочка завертывается поплотнее и засыпает. Все дальнейшие события балета: подаренная кукла-щелкунчик, ссора с мышами (тут не бой, тут какое-то цыганское буйное выяснение отношений) и примирение с ними, оживший принц, большая любовь и конечно же свадьба -- все это сон, кончается же он смертью героини. В привычной москвичам версии Юрия Григоровича все события также были сном, но героиня просыпалась из детства в юность, здесь же -- в смерть. И никто не заметит -- плакать над ней сядет только та же одинокая мышь.

Лирические дуэты «Щелкунчика» полны нелепых жестов, встрепанных прыжков, ломаной акробатики и такой дикой, такой чудовищной нежности, что веришь в эту подростковую love story безоговорочно. Принц, избранник, подарок судьбы, ровно таким и должен сниться замученной девчонке -- то простецким, как парень из соседнего двора, то галантно целующим руку (и ошарашенная героиня подставляет кисть еще и еще -- ей не верится). Алексей Бусько, которому досталась главная роль, выдерживает этот баланс «благородства» и «свойскости» замечательно: это сон именно этой девочки. Усталой и отчаянной (мотив «меня никто не замечает» пробрался в сон из реальности, во сне у Мари есть и родители, и елка, и приносящий подарки крестный, вот только опять все смотрят на нее как на пустое место, и даже вопль -- настоящий, во всю глотку -- не помогает привлечь к себе внимание). Модельно красивой (у исполнительницы главной роли Эллины Винниковой какие-то просто непрекращающиеся ноги) и простодушной. И ее стиль движения -- дикарский, джунглевый, до невозможности искренний -- стиль движения Элизы Дулитл, которую надо лишь чуть-чуть отмыть, чтобы вышла настоящая леди. Вот только профессор Хиггинс ей не встретится.

В подростковых дуэтах -- напряжение и восторг, дрожь ожидаемой опасности: просто так хорошо не бывает. Этот нервный мотив уравновешивает комический дивертисмент, где хореограф просто развлекается от души.

Девочке и мальчику этот дивертисмент показывают мыши -- толстые серые существа с тщательно сотворенными мордами и хвостами (толщинки, разумеется, необходимы, чтобы превратить балетных в откормленных грызунов). Мыши танцуют все положенные по партитуре танцы, и этот дивертисмент превращается в замечательную насмешку Поклитару над театром и драгоценным искусством балета.

Испанский танец -- мыши Кармен, Хозе и Тореадор. Кармен кидается в объятия то к одному, то к другому, Тореадор вертит плащом, как его коллега в «Дон Кихоте». На музыку китайского танца поставлен поединок сумоистов (мышей-сумоистов, разумеется). Русский танец -- божественная пародия на «Лебединое озеро», где мышь-Одетту в конце концов пристреливает из арбалета мышь-Зигфрид. Поклитару хохочет над балетом, и объясняется ему в любви, и продолжает ежедневно только им и заниматься. Жаль, что эти его занятия мы видим только раз в год.