Главный приз Карловарского фестиваля -- «Хрустальный шар» и немалую сумму в 20 тысяч долларов -- получил чешский режиссер Петр Зеленка за фильм «Год дьявола». Спецприза жюри удостоилась немка Каролина Линк за мелодраму военных лет «Нигде в Африке» (любопытно, что одну из главных ролей в этой картине исполнил Мераб Нинидзе, почти двадцать лет назад сыгравший юного героя в «Покаянии» Тенгиза Абуладзе). Лучшим актером назван Уильям Эйч Мэйси -- за роль в независимой американской драме «Фокус», а лучшей актрисой -- Угла Эгильсдоттир, сыгравшая в исландской картине «Смех чайки». Сергей Бодров-младший получил 5 тысяч долларов от компании Philip Morris за фильм «Сестры». Табачные магнаты взяли за правило награждать «начинающего режиссера из Центральной или Восточной Европы, который использует свое артистическое дарование для создания глубоких историй о свободе и человеческом достоинстве». В Карловых Варах Приз свободы достался Бодрову. Насчет глубины не знаю, а насчет свободы и достоинства -- не поспоришь...

Главный триумфатор -- Петр Зеленка -- режиссер молодой, но уже известный. Его абсурдные «Пуговичники» (1997) заслужили ему сравнение с Джимом Джармушем и стали фестивальным хитом. «Год дьявола» -- фильм куда более своеобразный и необычный, чем все, что он делал раньше. Жанр его определить трудновато: с одной стороны, «Год» маскируется под документальную работу, описывающую труды и дни реально существующего чешского поэта и певца Яромира Нохавицы, с другой -- в этом «документе» находится место историям о спонтанном самовозгорании людей, призраках, приходящих на концерт послушать музыку, и ангеле-хранителе, давшем обет молчания, чтобы услышать мелодию, исходящую от сердца каждого человека. Если уж сравнивать с чем-то этот волшебный, полный юмора и печали фильм, то на ум приходит «Зелиг» Вуди Аллена. Это вымысел чистой воды, в котором важны музыка, личность, ощущение чуда, но никак не даты и факты.

Нохавица, представляющий собой, если прибегнуть к российским аналогиям, парадоксальный гибрид между Владимиром Высоцким и Егором Летовым, безумно популярен в Чехии и совершенно неизвестен за ее пределами. Казалось бы, и у «Года дьявола» было немного шансов на международное признание. С этим косвенно соглашались и сами карловарские организаторы: фильм был показан в первый же день на открытии фестиваля. Это несомненная честь, но ни для кого не секрет, что работы, реально претендующие на основные призы, организаторы обычно стараются приберечь под занавес программы. К счастью, чехам в этом году удалось то, что не удалось нам на ММКФ, а именно -- подобрать жюри, способное воспринимать и адекватно оценивать современный кинематограф. Достаточно сказать, что председателем жюри игрового конкурса был Жан-Марк Барр, сочетающий приятное французское легкомыслие с природным режиссерским талантом, а в состав его входил лучший критик современности, американец Роджер Эберт.

Увы, горе-жюри Московского кинофестиваля даже не нашло в себе сил присудить «Золотого Георгия» «Кукушке» Александра Рогожкина (благодарить за это надо прежде всего двух членов жюри от России, продавивших «Воскресение» братьев Тавиани). И все же Карловы Вары и Москва в этом году выступили единым фронтом: не слишком сильные зарубежные картины в конкурсе и очень сильные отечественные. Честно говоря, меньше всего я ожидал этого от Чехии, которая, казалось бы, в своем стремлении стать частью «цивилизованного Запада» растеряла остатки национальной идентичности. И вот пожалуйста -- три великолепных фильма за один год (помимо «Года дьявола» не стоит забывать о показанном на ММКФ «Бабьем лете» и «Путешествии» Элис Неллис, которое мы еще наверняка увидим в Венеции, Локарно или Канне).

Даже фестивальные заставки Карловых Вар выдержаны в этом году в совершенно другом стиле. Эстрадное трио «Три негодяя» -- усатые мужички в фетровых шляпах -- дико приплясывает и имитирует звучание музыкальных инструментов под чутким руководством режиссера Давида Ондричека (он прославился фильмом «Одиночки», снятом, кстати, по сценарию того же Зеленки). Кому-то это показалось пошлостью. Эх, видели бы вы недавнюю карловарскую заставку, на которой обнаженные фотомодели в контровом свете катали хрустальные шары. Вот уж где была пошлость -- махровая, жирная, подлая, всепобеждающая. Вспомнишь о ней -- и чешские отморозки с пропитыми физиономиями покажутся родными братьями.