Приехавший к нам американец из тех музыкантов, о которых нельзя в одной фразе сказать, что они играют. Завтра он, может быть, Родину и не продаст, но выпустит, например, коллекцию непривычных обработок сочинений Бартока. Послезавтра запишет диск со струнным квартетом. Послепослезавтра сочинит произведение для оркестра и хора. В 2004 году в Концертном зале имени Чайковского Кейн в сопровождении Государственного академического камерного оркестра России под управлением Константина Орбеляна исполнял свою версию бетховенских Вариаций на тему Диабелли, после чего, оставшись на сцене в одиночестве, сыграл Шумана, Верди (в своей интерпретации, естественно), джазовый стандарт, а также свои собственные пьесы. Теперь же пианист выступил в куда более скромном зале «Дворца на Яузе» в составе стандартного джазового трио (фортепиано--контрабас--ударные), чем примерно очертил жанровые границы происходящего. И все же без сюрпризов не обошлось.

С первого же номера трио обрушило на слушателей водопад звуков, хотя структура в нем угадывалась безошибочно, чему способствовала спокойная и уверенная игра контрабасиста Джона Эбера. Затем внезапно из этих всплесков родилась свинговая пульсация, а из нее -- знакомая мелодия Autumn Leaves, но лишь для того, чтобы через несколько мгновений исчезнуть и потом появиться ближе к финалу номера (особенно внимательные слушатели учуяли эту тему еще и во втором отделении!). Обращала на себя внимание странная манера игры барабанщика Бена Перовски: он как будто случайно задевал палкой тарелки, причем практически на них не глядя. Перовски дублировал акценты Кейна, в такие моменты они казались единым целым, сгустком страсти. Стоявший между ними Эбер, напротив, демонстрировал невозмутимость. Возможно, отчасти это объяснялось тем, что контрабасист реже играет с Кейном, чем барабанщик. Однако этот контраст только подчеркивал общую драматургию.

Большую часть программы составили произведения самого Кейна. В них преобладала свингующая бессвязность джазового мейнстрима, хотя музыканты постоянно оживляли ее то неожиданной сменой ритма, то столь же неожиданными звуковыми колебаниями. Один из номеров, несмотря на вполне традиционно джазовое звучание, по нахальности интонации и угловатости сгодился бы для совсем другого проекта Кейна -- трио Bedrock, исполняющего электронную музыку с элементами фанка. Выпадала из этого ряда композиция Foolish Me, легкая и печальная, с отголосками не то салонного романтизма, не то кабацкого декаданса. Целый спектакль был разыгран в первом номере второго отделения. Он начался с фортепианных россыпей (коллеги Кейна даже не успели занять места), сквозь которые вдруг отчетливо проступила цитата из Моцарта. Затем после недолгих импровизаций на известные только самим музыкантам темы Кейн начал на манер фокусника по частям доставать из-под полы тему Round Midnight. Не успели слушатели свыкнуться с этим, как им уже предстояло угадывать другую мелодию -- Cheek to Cheek. В финале же снова на несколько секунд зазвенел Моцарт.

Несмотря на все эти прыжки, гримасы и обманы, трио разговаривало со слушателем на истинно джазовом языке. Правда, не все были согласны его воспринимать -- говорят, известный российский джазмен Игорь Уланов, предоставивший инструмент для концерта, отзывался об услышанном в крайне резких тонах. Надо сказать, что и на бис музыканты вышли скорее из чувства долга: аплодисменты, казалось, в этот момент уже совсем стихли.

Возможно, даже в таком, казалось бы, привычном формате, без латиноамериканских музыкантов, распевающих про контрапункт или кантора из синагоги, поющего в малеровской «Песне о земле» (да, такое в кейновских проектах тоже встречается!), слушателей все равно несколько отпугивает эклектика, способность в течение нескольких минут перескакивать из одной эпохи в другую, от одной манеры к другой. А вот что сам Кейн ответил на вопрос, не кажется ли ему эта эклектика порой излишней: «Об этом должны судить другие. Я стараюсь заниматься тем, что люблю, что мне интересно. Может быть, кому-то что-то нравится больше, что-то меньше, это естественно. Я же стараюсь получать удовольствие от игры».

На вопрос, все ли из того, что он играет, для него одинаково органично и естественно, Кейн ответил так: «На рояле я играю с семи лет, это было и есть естественно. Но с подросткового возраста я уже изучал композицию, и это большая работа. Я давно занимаюсь электроникой, это тоже большая работа. Она по-прежнему требует занятий, она не прекращается. Когда я играю, я стараюсь сосредоточиться на том, куда музыка меня ведет, и считать это не трудом, а удовольствием».

И о смешении элементов различных стилей: «Многие композиторы занимались тем же самым. Это продолжается и сегодня. В этом нет ничего такого уж радикального на самом деле. Большая часть великих композиторов использовали элементы различных стилей и внедряли их в свою музыку, просто сегодня мы воспринимаем их музыку иначе, чем их современники».