Этот спектакль кажется продолжением фестиваля «Другой театр из Франции», на который приезжали вот такие же камерные спектакли, соединяющие привычный актерский театр с кукольным, предметным и даже танцем. Даже привез «Анатомию Лир» (сам черт не разберет, что имеет в виду этот корявый заголовок) все тот же Театр наций, который курировал французский фестиваль. Но на самом-то деле маленькое полукукольное представление, которое играли на этих выходных на сцене «Под крышей» Театра имени Моссовета, -- финское, и формально оно относится к совсем другому проекту -- долгоиграющему фестивалю с несколько претенциозным названием «Шекспир@Shakespeare», в рамках которого уже привозили литовского и израильского «Гамлетов», а вскоре обещают и немецкого, в постановке знаменитого Томаса Остермайера.

Участвуют в практически бессловесном спектакле кукла и три актрисы. Небольшая гротескная, носатая, глазастая кукла, с телом, просвечивающим, как скелет, -- это глубокий старик Лир, находящийся в чем-то вроде больницы для престарелых. А три рослые финские девушки-кукловоды -- его сиделки и, по-видимому, дочери (судя по тому, как однажды он кричит, не то зовя, не то проклиная: «Корделия!»). Кроме больничной кровати со стариком на сцене есть еще полупрозрачная комната, где на разделочном столе лежит уже большая кукла Лир, а сестры режут и пилят его, вынимая из груди и из головы много всяких интересных предметов, которые тут же показывают на экране. (Похожая сцена, только теневая, была в спектакле Крымова «Донкий Хот», где из распиленной головы героя вынимали бесконечные книги.) Судя по всему, эта комната -- кошмары Лира. А еще есть отдельно стоящий живой костюм, который дает ненадолго пободревшему Лиру шикарные брюки, кейс и прикурить. Это, видимо, воспоминания и мечты.

Честно признаться, все эти кошмары и мечты не особенно интересны, лучшее, что есть в спектакле, это собственно Лир, маленький, вредный, вечно кашляющий старик, оживающий с помощью трех изумительных кукловодов. В сущности, само напоминание о шекспировской трагедии тут вполне формально, так же, как немного дает и эпиграф спектакля, взятый из финала пьесы, обращение Лира к Корделии: Мы будем петь там, словно птицы в клетке./ Благословенья спросишь -- на коленях/ Прощенья попрошу. Мы будем жить,/ Молиться, петь средь сказок и улыбок,/ Как золотые бабочки...

Маленький спектакль хельсинкской группы «Ансамбль «Анатомия» -- это этюд о старости, неприглядной, бессильной, тиранствующей. Лир требует у дочерей-сиделок то очки, а то газету, сердится, когда его не понимают, отталкивает стакан с водой, раздраженно хочет уважения и покорности -- десять раз по мелочам возвращает ушедшую, в последний раз просто для того, чтобы она сделала книксен. Он злит, он мучает, досаждает, мешает, но он старик, и он вот-вот умрет (и умирает в конце) -- это заставляет на него смотреть как-то по-другому и вспоминать всех знакомых жалких тиранствующих стариков. Конечно, трудно называть этот маленький эскиз спектаклем, но, как ни странно, в нем с большим основанием, чем во многих «настоящих», больших постановках, можно говорить о «жизни человеческого духа». Только живет он в деревянной кукле.