Мартирос Сарьян -- один из лучших колористов XX века, художник, чье творчество прославило не только искусство его родной Армении, но и искусство России. Парадоксально, кстати, что пиит армянской природы родился на Дону, в городе Новая Нахичевань (ныне город вошел в состав Ростова-на-Дону), в патриархальной армянской семье. Братьев и сестер у художника было восемь. Учился Мартирос в Москве, в знаменитом своим либеральным духом Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Среди наставников Сарьяна были Валентин Серов и Константин Коровин, оба прекрасные колористы, щедрые и виртуозные. Профессор МГУ Михаил Алленов говорит о «светлом оживлении» живописи Серова. Это светлое оживление озарило колорит и Мартироса Сарьяна. Его собственное цветовидение сформировалось в поездках на родину предков, в 1901--1905 годах. Художник смог гениально синтезировать два метода: современный фовистской поэтике предметный открытый цвет и колористические отношения, построенные на богатстве сложных тональных переходов, своеобразном цветовом водопаде. Сарьян стал своим и в символистской «Голубой розе», и среди мэтров парижской артбогемы, к жизни которой художник приобщился в 1926--1928 годы. И в советской стране за формализм художника не репрессировали. Его пригрезившаяся прекрасная Армения словно птица Сирин усыпила бдительность функционеров от искусства, не смогших отличить новаторский для анемичной академический традиции метод Сарьяна от вылинявшего пейзажного передвижничества других заслуженных мастеров соцреализма.

С 1930-х годов до самой кончины в возрасте 92 лет (в 1972 году) Сарьян живет в статусе великого, регулярно получает все причитающиеся первым из первых в СССР премии, ордена, звания. Любовь к нему у многих соотечественников была абсолютно искренней. Режиссер Анатолий Эйрамджан, родственник Сарьяна по линии жены Лусик Агаян, в своей книге «С миру по нитке» вспоминает, как Мартирос Саркисович/Сергеевич множество раз заступался перед властью предержащей за тех, кому нужна была его помощь. Авторитет Сарьяна был безграничен. Вот характерный эпизод. Друг Эйрамджана Беник Лалазаров получил направление работать на ненавистный ему химзавод в Ереване. Уйти оттуда по доброй воле (вопреки послеинститутскому распределению) было немыслимо. Эйрамджан привел своего друга Лалазарова в гости к Сарьяну. Сперва художник отнекивался, ссылаясь на то, что для руководства химзавода он явно не авторитет. Затем, уступив, написал письмо-просьбу: «Директору такого-то завода, такому-то, от народного художника Мартироса Сарьяна. Прошу освободить Лалазарова Бениамина от занимаемой работы по собственному желанию». Подпись: «Мартирос Сарьян». Заявление Лалазарова об увольнении было удовлетворено. А само письмо Сарьяна по просьбе директора было вставлено в рамку и повешено на стене начальственного кабинета.

Такая сопоставимая с Гагариным популярность художника возможна была в том обществе, которое вопреки творившимся мерзостям искренне романтизировало культуру человеческих отношений. Сегодня эта культура в прошлом. Прагматизм сегодняшнего дня не позволил руководству крупнейшего музея России -- Третьяковской галереи -- почтить 130-летний юбилей Мартироса Сарьяна монументальной, тщательно собранной, с привлечением многих коллекций, серьезной научной подготовкой и каталогом экспозицией. Вытащили из собственных запасников несколько десятков живописных и графических работ разных лет. Показывают в двух залах внутри постоянной экспозиции искусства XX века в здании на Крымском валу. Ни каталога, ни помпы, ни шума. Как говорится, и на том спасибо.