В российской истории существует несколько дат, совершенно независимых от таких случайных обстоятельств, как проблема «старого» и «нового» стиля. Одна из них -- 19 февраля 1861 года. В этот день произошло «всемилостивейшее дарование крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» манифестом императора Александра Второго. Манифест был «дан в Санкт-Петербурге, в девятнадцатый день февраля, в лето от рождества Христова тысяча восемьсот шестьдесят первое, царствования же нашего в седьмое».

Сегодня о крепостном праве помнят лишь ученые-историки и еще те из школьников, кто твердо решил получить аттестат отличника. Но и среди этого меньшинства лишь немногие знают правду о том, что на протяжении без малого двухсот лет в России существовало рабство. Самое настоящее рабство, когда русских православных людей продавали на невольничьих рынках оптом и в розницу.

Вот несколько обычных объявлений из газеты начала ХIХ века: «Продаются дворовые мастеровые люди, да еще три беговые лошади, два мерина»... «Продаются 16-ти лет девка и немного поезженная карета»... «Продаются муж с женой, 25 и 22 лет, годных ко всякой работе, с ними девочка трех лет». Таких объявлений -- тысячи. Как в наши дни о продаже подержанной мебели или автомобиля.

Колоссальное по своему значению явление, оказавшее влияние на всю историю страны и характер народа, настоящее иго, без всякого сомнения, превосходящее любое «татарское», до сего дня практически не имеет должной нравственной оценки. Вместо этого существует огромное число научных работ, предметом изучения которых является все, что угодно -- от статистики рождаемости в помещичьих имениях до коэффициента производительности крепостного труда.

Напрасно в этих «ученых» трудах искать только ответа на один вопрос -- как могло случиться, что в христианской стране большинство народа в течение столетий было низведено на положение скота? И можно ли это оправдать какими бы то ни было соображениями о «государственном благе»?!

ХVIII век -- в это столетие русский крестьянин последовательно лишается русским же правительством всех гражданских и человеческих прав. 1727 год -- запрет поступать на военную службу без согласия своего помещика (тех, кто осмеливался нарушить этот монарший указ, секли кнутом и отправляли обратно в деревню); 1730 год -- запрет приобретать недвижимые имения; 1731-й -- запрет вступать в коммерческие сделки; 1741 год -- крепостные крестьяне исключены из числа приносящих присягу при вступлении на престол нового монарха. Этим указом императрица Елизавета, и в ее лице российское государство, превращает миллионы своих налогоплательщиков в движимую собственность помещиков.

Правление Екатерины «великой» -- период окончательного закабаления народа. Под скипетром этой просвещенной императрицы, корреспондентки Вольтера и Дидро, русский крестьянин лишается даже права жаловаться на злоупотребления своего душевладельца. За принесение жалобы на помещика, вне зависимости от существа дела, крепостной подлежал наказанию кнутом и выдаче своему хозяину.

Примечательно, что скандальное дело кровавой Салтычихи получило развитие только потому, что жалоба ее дворовых была принесена едва ли не за день до обнародования указа Екатерины о запрете доносить на своего помещика. И чиновники просто были вынуждены ее принять.

Душевладельцы при «матушке-Екатерине» получили право ссылать своих крепостных в Сибирь по своему капризу и получать за это деньги. По свидетельству современника, «в Санкт-Петербург привозили людей целыми барками для продажи... Помещики ежегодно на ярмарке продают девок приезжающим туда для сего постыдного торга азиятцам, которые увозят сих жертв беззаконности далеко от места их родины. Что же делает предводитель сей губернии? Он в то же самое время продал всех танцовщиц своего театра другому помещику, который своими поступками и обращением с крестьянами более всего доказывает, что благородство души не всегда сопряжено с высоким званием и славным именем».

Данные о российском крепостничестве не являются секретными. Они обширны и легкодоступны, на первый взгляд. Но у того, кто приступает к их изучению, очень скоро возникает ощущение прикосновения к чему-то если не прямо запретному, то находящемуся под жестким идеологическим контролем.

Вот как оптимистично настроен новейший учебник российской истории, вышедший в 2010 году под редакцией известного современного ученого. По его данным, «к началу 70-х годов (ХVIII века. -- Ред.) правительству Екатерины Второй удалось сделать жизнь в стране стабильной и спокойной. Осторожные, но постоянно улучшающие жизнь разных сословий меры стали себя оправдывать».

Жизнерадостный настрой автора учебника хотя и отчаянно противоречит историческим фактам, но подкупает патриотичностью настолько, что, кажется, еще немного, и крестьянская война Емельяна Пугачева покажется историческим недоразумением. Впрочем, уважаемый историк так и заявляет: пугачевское восстание «принесло России неисчислимый материальный урон: были сожжены и разрушены многие дворянские усадьбы»... О том, почему восстание вообще произошло, в учебнике объяснено столь невнятно, что проследить истинную мысль автора представляется практически невозможным.

Кажется, оживи сейчас среднестатистический дворянин, жертва пугачевского бунта, и он не мог бы лучше выразить возмущения действиями своих взбунтовавшихся «рабов».

Многие страны и государства в разные периоды своей истории пережили эпоху рабства, подавления свободы личности. Как правило, причиной порабощения было завоевание и подчинение чужих по крови и вере племен. Но только Россия имеет опыт рабовладения, когда невольниками оказались люди, единокровные и единоверные своим господам -- «белые рабы», «крещеная собственность» (по выражению Александра Герцена).

Российское двухсотлетнее крепостное право -- это оскорбление нашего народного достоинства, христианского сознания. Национальный позор. Но нигде, ни в одной «ученой» работе вы не найдете такого вывода. Очевидно, это считается неполиткорректным и идеологически вредным.

Абсурдно, но российский император Николай I, негодуя против угнетения человеческой личности в далеких американских штатах, объявил свободным каждого негра, который вступит на русскую землю!.. При этом в то же самое время под императорским скипетром Николая русских крепостных людей продавали, как собак, разлучая мужа от жены и детей от родителей.

Герцен недоумевал: «Зачем русских крепостных угораздило родиться такими же белыми, как и их господа? Отчего же надобно непременно быть черным, чтобы быть человеком в глазах белого царя?!»

Но, казалось бы, революционная победа рабочих и крестьян дает, наконец, надежду на торжество справедливости и установление исторической правды. Советская власть должна была обличить крепостническое государство и подвести итог многовековому рабству русского народа.

Ничего подобного.

Пересмотрите кинофильмы советского времени об «императорской» эпохе 1717--1917 годов. Главными положительными героями в них будут дворяне. А императорские образы, особенно Петра I и Екатерины II , при которых и сформировалось рабство русского народа, по героизации едва ли уступят кинопортретам «вождей мирового пролетариата».

Причина, по которой дворянский недоросль Петруша Гринев и император Петр I оказались в фаворе у советского государства, а борец за народные права Емельян Пугачев навечно списан в разряд диковатых смутьянов-неудачников, очевидна. И Гринев, и император Петр были «государственниками». И именно поэтому духовно близкими тоталитарному советскому строю. Для них принцип подчинения личности государству при любых обстоятельствах был выше таких рефлексий, как социальная справедливость или религиозное переживание.

Власть очень любит аккуратно подстриженную историю, причесанную под официально утвержденный образец. Все, что не соответствует этому казенному «идеалу», принято объявлять фальсификацией истории.

С недавних пор в Москве существует памятник Александру II. Там есть надпись: «Царю -- освободителю. Александр Второй... освободил миллионы крестьян от многовекового рабства». Это лживые строки. Дело в том, что император Александр II не заслуживает ни памятника, ни титула «освободитель».

Сам Александр Николаевич на приеме представителей московского дворянства за пять лет до «раскрепощения» откровенно обрисовал действительное положение дел в своем рабовладельческом государстве. Говоря о неминуемом освобождении крестьян, он заявил, что «гораздо лучше, чтобы это произошло сверху, нежели снизу». Известный историк Василий Ключевский гораздо более резок в своих выводах о действительных причинах отмены крепостного права: «разрешение вопроса стало не делом политической мудрости, зависящей от лиц, а требованием стихийных влияний, которые бы разрешили его во всяком случае, даже вопреки воле лиц». Иными словами, своим освобождением крестьяне менее всего обязаны доброй воле императора, бывшего, как известно, убежденным крепостником.

Ко времени «освобождения» от крепостного права Россия представляла собой поле скрытой гражданской войны. По свидетельству современников, не было помещика, на которого хотя бы раз в его жизни не покушались крестьяне. Но не было и крестьянской спины, не изувеченной помещичьим батожьем. Достаточно прочитать отчеты министерства внутренних дел за последние дореформенные годы. Это настоящие сводки с театра военных действий. Запоротые насмерть крестьяне, изнасилованные помещиками крестьянки, мертворожденные дети от жестокого наказания беременных женщин, зарезанные в отместку дворяне, сожженные усадьбы. А чего стоит приказ правительства войскам при подавлении крестьянских волнений -- «стрелять без жалости, как по неприятелю». И стреляли, и вешали, и пороли...

Но мало кто знает, что и само вынужденное «освобождение» крестьян носило откровенно грабительский характер. Императорское правительство сделало все, чтобы защитить интересы помещиков. Достаточно сказать, что во всей империи телесные наказания сохранялись до 1904 года исключительно для крестьян и... ссыльно-каторжных. Бывшие крепостные были не только ограничены в свободе передвижения, но в своих религиозных и экономических правах. К 1905 году бывшие помещичьи крестьяне выплатили свыше полутора миллиардов рублей выкупных платежей за те самые наделы, с которых еще и платили налоги государству. Эта сумма в три раза превышала рыночную стоимость их участков, «милостиво» выделенных им имперским правительством.

Но вот раздаются предложения учредить в России новый праздник, посвященный отмене крепостного права. Очевидно, что ничего торжественного и радостного в дате 19 февраля нет. К этому дню, после двух столетий существования рабства, страна пришла внутренне разделенной, с деградировавшим дворянством и разоренным темным крестьянством. У этой страны практически не было будущего потому, что слишком много ошибок осталось у нее в прошлом. Об этом свидетельствуют исторические факты и вся русская классическая литература. Но кто же сегодня читает классику и обращает внимание на факты. Сегодня модно создавать миф о «великой империи». Империи, в которой было хорошо всем, кроме народа, ее населявшего.

19 февраля нужно учредить не праздник, а День знания российской истории. И честно посвятить его, хотя бы один этот день, изучению прошлого собственной страны. Но действительного прошлого, а не мифов о нем. Того, кто решится на этот эксперимент, ждет много неожиданных открытий.