Ситуация с восстановлением Цхинвала и разрушенных во время грузинской агрессии 2008 года югоосетинских сел по-прежнему неоднозначна. Официальные власти отчитываются, что процесс восстановления идет по плану. Оппозиция заявляет, что нигде ничего толком не делается, поскольку местные чиновники до сих пор не могут «распилить» выделенные из России деньги. Журналист Владимир СИРЫК попытался разобраться во всем на месте, побывав в Цхинвали.



Дорога смерти

Попасть в Южную Осетию со стороны России автомобильным транспортом можно только по Транскаму (Транскавказская автомагистраль). Так было с тех пор, как в 1985 году построили Рокский туннель, и до тех пор, пока не распался Советский Союз. Вскоре после того, как Грузия заявила о своей самостоятельности, проезд в Цхинвали по этой магистрали стал невозможен. Участок дороги перед въездом в Цхинвали ( последние 8--10 км трассы) проходил через четыре грузинские деревни. Осетинские машины там останавливали и грабили, пассажиров иногда убивали либо они бесследно исчезали. Этот участок осетины окрестили дорогой смерти, и ездить по нему в столицу своей республики прекратили. В сложнейших условиях через горы была пробита объездная Зарская дорога -- крюк примерно 40 км.

За два дня до начала прошлогодней агрессии (первый залп по Цхинвали был произведен в ночь на 8 августа 2008 года) всех жителей из четырех грузинских деревень вывезли на автобусах в Тбилиси. Но и после этого ни один грузинский снаряд не упал на территорию, которую Грузия считала исконно своей. Зато когда все закончилось и осетинские беженцы вернулись в Цхинвали, они первым делом разорили и сожгли грузинские деревни. Даже при том, что им самим с семьями негде было переночевать. Осетины решили: никогда больше грузины не должны вернуться на эти земли. Никто сегодня их не занимает и не возделывает. Дорогу мимо обугленных остовов домов и брошенных огородов так и продолжают называть дорогой смерти. Сегодня никто не ответит, будет ли когда-то и что-то здесь строиться.

Стекло на три Осетии

Первые денежные транши из России на восстановление Южной Осетии поступили в республику в конце августа 2008-го, сразу после российского признания югоосетинской независимости. Местные жители, оставшиеся без крова, считали, что они вправе рассчитывать на начало масштабных восстановительных работ хотя бы к концу 2008 года. Но этого не произошло, если не считать восстановления нескольких зданий социального назначения и школ в Цхинвали. Кроме того, в срочном порядке, чтобы поспеть до осенних дождей и зимних холодов, начали менять крыши на муниципальных зданиях. Правда, никто так и не понял, по какому принципу это происходило, потому что под замену попали и сравнительно новые кровли, не пострадавшие при обстрелах. Зато никто почему-то так и не стал заниматься заменой множества разбитых стекол. Хотя, как рассказывал министр РФ по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу, стекла было привезено столько, что его хватило бы, чтобы три раза застеклить всю территорию Южной Осетии.

Примерно тогда же, осенью 2008-го, был отправлен в отставку кабинет министров республики, сформированы госкомитет по реализации проектов восстановления Южной Осетии во главе с Зурабом Кабисовым и российско-югоосетинская межведомственная комиссия, которую возглавил замминистра регионального развития РФ Роман Панов. Правда, вновь назначенный председатель правительства Южной Осетии Асламбек Булацев продержался на своем месте недолго, а его кабинет министров так и не был сформирован. В результате заниматься процессом восстановления в Южной Осетии стали в основном должностные лица с приставкой «и.о.», за исключением, пожалуй, самих Кабисова, Панова и президента Эдуарда Кокойты.

На фоне поступающей гуманитарной помощи и денежных траншей общий сумбур, бесхозяйственность и отсутствие какого-либо цельного плана работы стали проявляться все более отчетливо. Особого оптимизма не прибавляла и деятельность двух мощных структур -- югоосетинского госкомитета и межведомственной комиссии, которые буквально утонули в многочисленных согласованиях. Межведомственная комиссия, никому в республике не подчиняющаяся, по сути, стала дублировать местный кабинет министров.

Все работы велись и ведутся на основании комплексного плана, утвержденного комиссией. Вопросы приоритетности выбора восстановления объектов также решаются членами этой комиссии. К сожалению, в вопросах взаимодействия этих органов по-прежнему много пробуксовок. Один пример: в госкомитете считают (и все предложения в письменном виде на этот счет имеются), что строить и восстанавливать дома без параллельного ремонта канализационных сетей и водоснабжения нельзя. У членов межведомственной комиссии на этот счет свое мнение. Генподрядчик по данному виду работ по сей день так и не определен.

Вникнуть с одного раза, кто здесь прав, а кто виноват, невозможно, но образно представить картину происходящего несложно. Один чиновник «сидит» на голове у другого, и оба еще пытаются рулить чиновниками от строительства -- представителями многочисленных генподрядчиков. Самое подходящее сравнение такой ситуации с мутной водой, в которой, как известно, хорошо ловить рыбу. Что касается «распиливания» средств, это здесь не более чем образное выражение: никто никого за руку в республике на этом не поймал. Поэтому считается, что и говорить не о чем.

Кто здесь генподрядчик?

Нынешний председатель правительства Южной Осетии, челябинский бизнесмен Вадим Бровцев был назначен только в августе 2009 года, после чего процесс восстановления пошел активнее. Хотя не все связывают это с его приходом: больше верят в то, что заработали наконец необходимые схемы взаимодействия и были отлажены механизмы финансирования. Полностью новый кабинет министров был сформирован и утвержден лишь в середине ноября.

Народ не слишком восторженно воспринял тот факт, что вторым человеком в республике стал «варяг», а не гражданин Южной Осетии: многие считают, что человек со стороны не в состоянии выправить создавшееся положение в новом и чужом для него месте. С другой стороны, люди настолько устали от неразберихи, что махнули рукой: пусть будет кто угодно, лишь бы делалось дело. Гораздо важнее сегодня, чьими руками производятся восстановительные работы, и почему многое упирается в строителей из Дагестана, Таджикистана, Чечни, которые работают в Южной Осетии. Дело не в национальности строителей, а в недостатке профессионализма, хотя нельзя не заметить, что чеченцев, которые одними из первых приехали восстанавливать Цхинвали, многие горожане хвалили как раз за скорость и качество работы.

Многочисленные строительные конторы, группы, компании приглашаются откуда угодно, но в основном из республик Северного Кавказа. При этом подбор специалистов происходит не по признаку профессионализма, а в зависимости от того, готов ли человек ехать в абсолютно неустроенную с бытовой точки зрения республику. Без централизованной подачи холодной воды (горячей здесь вообще никогда не было), с очень слабым и ненадежным электрическим светом, холодиной внутри жилых помещений и невообразимой дороговизной всего. До недавнего времени все приезжающие в Южную Осетию могли рассчитывать хотя бы на командировочные (500 руб. в день). Но в конце осени 2009 года их выдавать перестали.

Многое неясно с генподрядчиками и субподрядчиками. Впечатление порой такое, что, лишь выиграв конкурс на восстановление объекта, генподрядчик начинает судорожно искать строительную организацию, которая была бы готова за этот объект взяться. Схема запутана настолько, что найти конкретного человека, с которого можно было бы спросить за сроки выполнения работ, потраченные средства и результат, практически невозможно. Зато известны случаи, когда подрядчик, взявшись за выполнение фронта работы, за откат привлекал субподрядчиков, фактически продавая им участок работы.

"Такие деньги не прощаются"

Сегодня небольшой Цхинвали похож на гигантскую строительную площадку. Везде что-то строят, ремонтируют; а где-то еще только готовятся к началу работ, разбирая развалины. Очень бросаются в глаза на фоне всех этих работ несколько завершенных зданий, пока еще похожие на "белых ворон". Первый заместитель председателя госкомитета Южной Осетии по реализации проектов восстановления Владимир Матвеев рассказал, что по состоянию на конец ноября в столице Южной Осетии полностью восстановлено около 70 объектов. Помимо школ, детских садов и больниц построена новая пожарная часть, отремонтированы газораспределительные сети, много дорог.

Чтобы понять, мало это или много, нужно представлять общую картину разрушений. Мне так и не удалось узнать точную цифру объектов, подлежащих ремонту и восстановлению. Назывались разные цифры вплоть до 3--4 тыс. Помимо отдельных корпусов и частных домов есть много разрушенных квартир в многоэтажках, но при этом не все они при составлении дефектных ведомостей попали в общий список на восстановление. Причина банальна: если жильцов во время обхода дома не оказывалось, их квартира «пролетала» мимо списка. Говоря про общие разрушения, не следует забывать, что помимо Цхинвали есть еще не менее 40 югоосетинских сел и деревень, которые также сильно пострадали во время прошлогодней августовской войны.

И все-таки важнее всех этих цифр для понимания происходящего стала фраза, сказанная Владимиром Матвеевым, когда он попросил его не фотографировать. «Мне лишний раз светиться ни к чему. За время работы здесь я уже срезал по ведомостям около 2 млрд руб. нескольким организациям за приписки, а такие деньги не прощаются. Мне об этом уже дали понять, пальнув по окнам квартиры, которую я снимал, так что извините».

Рука Москвы

Рассказывая о восстановлении Цхинвали, нельзя обойти стороной микрорайон Московский, который расположился на въезде в город со стороны России -- как раз на краю огромного поля обгорелых руин, оставшихся от грузинских сел на Транскаме. В общем плане восстановления он идет отдельной строкой как внебюджетный проект, потому что строится не на деньги РФ, а за счет бюджетных денег города Москвы. Ни межведомственная комиссия, ни югоосетинский госкомитет отношения к этому строительству не имеют. Генеральным подрядчиком здесь выступает московская группа компаний СУ-155, которая отвечает за весь цикл работ и за все израсходованные деньги. Что характерно: в основном строительство микрорайона завершено, до Нового года местные власти обещают начать распределять в нем жилье.

Помимо 230 одинаковых двухэтажных коттеджей на одну многодетную семью, с монолитными каркасами, рассчитанными, чтобы выстоять в девятибалльное землетрясение, здесь есть масса других построек: школа на 600 учащихся; два детсада на 95 малышей каждый; восемь трехэтажных домов для учителей, врачей и других бюджетников; торговый и спортивные комплексы. Микрорайон контрастирует с Цхинвали не только современностью архитектуры, но и принципиально иной организацией труда. Даже просто проехать на территорию микрорайона невозможно: там в круглосуточном режиме дежурит охрана.

Чтобы понять, насколько это «по-другому», нужно знать местную специфику. В городе почти возле каждого дома лежат аккуратно сложенные строительные материалы: кирпичи, мешки с цементом, песок, шлакоблоки... С наступлением темноты наиболее шустрые и запасливые ребята из местных прибирают к себе все, что плохо лежит. Когда потом кому-то чего-то не будет хватать, разумеется, начнется скандал. В Московском эта проблема решена кардинально. Когда я попросил г-на Матвеева оценить положение дел в этом микрорайоне, он лишь махнул рукой: «Если бы у нас все так делалось, давно бы жили в восстановленном городе...»

Правда, в Цхинвали уже готовы к новым разочарованиям: у жителей есть подозрение, что жилье в Московском достанется отнюдь не тем, кто вторую зиму проводит в старых армейских палатках или собственном хлеву.

Трехпроцентное гомударство

Югоосетины очень немногочисленны: по весьма оптимистическим оценкам, их 45 тыс. человек, 30 тыс. из которых живут в Цхинвали. Веками воспитывавшиеся на традициях порядка, они достаточно законопослушны. Осетинам чужд анархизм в любом проявлении, они готовы жить в условиях, определенных рамками права, но не в узде. Этот народ дольше, чем кто-либо на земном шаре -- с ХIII столетия, не знал, что такое независимость, но тем не менее абсолютно открыт для общения. Мало сказать, что осетины очень хорошо относятся к России. Но они понимают, что помощь, которую сегодня им благородно оказывает Россия, не будет длиться бесконечно. Похоже, что и власть, и народ пытаются задуматься о том, как бы часть средств, перечисляемых Россией, использовать на восстановление экономики. Сегодняшний бюджет Южной Осетии лишь на 3% складывается из собственных ресурсов. Но здесь считают, что абсолютно реально поднять эту цифру до 80%. Югоосетинские альпийские луга вполне пригодны для того, чтобы возродить животноводство, которое во все времена позволяла горцам выживать. Южная Осетия надеется, что все получится, и уже сегодняшнее поколение россиян перестанет воспринимать республику как обузу для российской казны.