Владимир Юровский в последний раз (по крайней мере в обозримом будущем концертов РНО с Юровским не планируется) выступил с оркестром, в котором несколько лет фигурировал то в качестве члена дирижерской коллегии, то в роли главного приглашенного дирижера. Непременно представляя неординарные, тщательно выстроенные программы и обнаруживая в оркестровом стиле умный, эмоциональный техницизм.

В этом смысле «Фауст-концерт» в зале Чайковского в определенном смысле итог работы Юровского с РНО, подведенный эффектно, тщательно и с очевидным успехом: публика аплодировала стоя.

Главный дирижер Лондонского филармонического оркестра, художественный руководитель знаменитого Глайндборнского оперного фестиваля и с недавних пор один из пяти главных приглашенных дирижеров Большого театра всегда демонстрировал точность и тонкость, смелость и выдержку. В том же стиле он выполнил и «Фауст-концерт»: концептуальные выдержки из идей и программ лондонского фестиваля, где Юровский представил Альфреда Шнитке в контексте европейской культуры. Так что теряющий ореол культового диссидента и застывающий в статусе классика Шнитке вдруг повернулся нетривиальным боком не только к европейцам, но и к нам, респектабельно, вязко и стилистически традиционно праздновавшим юбилей композитора в ноябре.

Главным номером вечера была кантата Шнитке «История доктора Иоганна Фауста» -- та самая, одна из ключевых партий которой сочинялась в 1983 году для Аллы Пугачевой, но не понравилась и не была ею исполнена, все равно вызвав скандал на московской премьере.

Кантату Шнитке Юровский предварил объемным отделением европейской и российской Фауст-музыки. Витиевато многозначительной вагнеровской увертюрой «Фауст» (Вагнер имел в виду изначальное одиночество героя трагедии Гете) задал тон и масштаб. Блистательно парадным Листом (двухчастным циклом «Ночное шествие» и «Мефисто-вальс» №1, где композитор вдохновлялся эпизодами поэмы Николауса Ленау) подтвердил раньше возникшие предположения о том, что огромный оркестр этим вечером собирается быть трудолюбивым, внимательным, живописным и совершенным. Семиминутной эстрадно-симфонической оперой москвича Андрея Семенова (одногодка Юровского) «Фауст в аду» виртуозно снял пафос с разбираемого по косточкам фаустианства.

Так что к «Фауст-кантате» Шнитке публика подошла разносторонне образованной и настроенной не слишком мистически.

Тем не менее музыка Шнитке столь зубодробительно страшна, что ручейки публики, сторонящейся чертовщины (не то содержательной, не то эстетической, которой партитура пропитана, словно кекс ромом), все же упорно стекали с амфитеатров. Остающиеся (а зал все же был полон) сидели тихо, затаив дыхание и, кажется, боясь пошевелиться. Владимир Юровский как-то хитро изъял из оркестрового звучания жирный трагедийно-философический нахрап, с которым исторически ассоциируются этот и подобные опусы Шнитке, проведя музыку строго, жестко и конструктивно. Так что стали слышны структура, отдельные линии, изысканные кинематографические эффекты, наплывы, швы и форма, упрямо двигающаяся к жуткой кульминации в финале, впрочем, выполненной здесь с тарантиновским изяществом.

Подбор солистов (все -- европейцы) у многих вызвал вопросы. Дескать, и меццо Урсула Хессе фон ден Штайнен (Мефистофельша) «не из той оперы» (в том смысле, что недостаточно эстрадна и банальна), и Стивен Ричардсон (Фауст, бас) вокально несколько стерт. Но немец Маркус Брутчер (тенор, рассказчик а-ля Евангелист) и итальянец Марко Ладзарра (контратенор, Мефистофель) были абсолютно прекрасны, не только превосходно исполняя свои трудные роли, но и подчеркивая европейскую породу и выделку некоторых граней самой партитуры (как ей все же повезло) и особенно ее исполнения. В этом смысле и не вполне мерзостно-тривиальная Мефистофельша, и слабоватый духом Фауст, сместив стилистические акценты, тщательно работали на пользу концепции «европеизации». Следуя ясному, сдержанному и напряженному жесту Юровского, отменно работали весь ансамбль и оркестр, соединивший в звучании прозрачность и мускулистость.

Следующее появление Владимира Юровского в Москве -- уже не с РНО и пока не с оркестром Большого театра -- в юбилейном концерте Геннадия Гладкова с Академическим симфоническим оркестром Московской филармонии, которому больше, чем некоторым другим, требуется грамотная и тщательная работа.