Сегодня в испанской Севилье открывается очередной саммит Евросоюза, который обсудит два главных вопроса: иммиграцию и расширение ЕС. Оба носят принципиальный характер для будущего Единой Европы. Фактически решается вопрос о том, кто сможет жить на «континенте процветания». Еще недавно казалось, что России, которая не планирует вступать в ЕС, внутренние коллизии их интеграции не касаются. Пусть, мол, разберутся друг с другом, а потом поговорим на действительно важные темы: торговля, энергоносители и т.д. Теперь выяснилось, что это не так. Сам президент Путин жестко поставил все отношения с Европой в зависимость от решения проблемы Калининградского эксклава, который окажется в кольце ЕС после вступления Варшавы и Вильнюса. Это увязано и с миграцией. Ведь данную проблему решают на базе Шенгенского договора, а именно он препятствует безвизовому проезду россиян через Литву и Польшу, чего ультимативно требует Москва. Пару лет назад, когда проблема эксклава еще не стояла так остро, и в Москве, и в Брюсселе любили говорить о том, что Калининградская область должна стать лабораторией или полигоном, где будут испытываться принципы сотрудничества России и ЕС. Учитывая нынешний накал страстей, сравнение с полигоном представляется более уместным.

Последние жесткие заявления высшего российского руководства, МИДа и Госдумы по калининградскому вопросу свидетельствуют о том, что в безоблачном небе российско-европейских отношений наконец-то грянул гром первого публичного конфликта. Скрытые противоречия между партнерами существовали давно. Это была и позиция России в югославском конфликте, и пренебрежение Брюсселя (Евросоюза) к ОБСЕ, которой Москва одно время отводила роль первостепенного механизма европейской безопасности, и дипломатическое противостояние России расширению НАТО, активно поддержанному большинством стран ЕС, наконец, торговые споры. Но такого явного конфликта, как сейчас, сторонам всегда удавалось избежать. При этом ЕС уже в 1997 году принял решение о начале переговоров по принятию Польши и Литвы, обозначив тем самым проблему Калининграда. Несмотря на это, российская сторона продолжала утверждать, что расширение ЕС на восток несет в себе исключительно благотворные для России последствия, в отличие от аналогичного процесса с НАТО.

Особенно радоваться долгожданному обострению отношений между Москвой и объединенной Европой не приходится. Но надо признать, что этот кризис нам нужен. Сложившаяся ситуация показала наличие по меньшей мере двух проблем национальной внешней политики, которые носят системный характер и способны серьезно осложнить жизнь России в будущем.

Во-первых, российская внешняя политика по-прежнему несовременно прямолинейна. На все домогательства Запада, который остается ее главным внешнеполитическим партнером, Москва либо говорит безоговорочное «да», либо такое же однозначное «нет». При этом «судебная перспектива» конкретного «дела» во внимание не принимается. Так было с борьбой против расширения НАТО и выхода США из Договора по ПРО. После того как Россия столько раз отступала от жесткой поначалу позиции, ее партнеры считают себя вправе запастись терпением и воспринимать все возражения с легким цинизмом. После периода жестких заявлений Москва, как правило, смягчает тон и начинается поиск средств спасения ее лица. При этом возможные промежуточные решения России более не предлагаются.

Во-вторых, конфликт с Евросоюзом вокруг Калининграда отразил общий правовой нигилизм российской политики, в данном случае внешней. Представление, что обо всем можно договориться (а уже существующие соглашения и правовые нормы -- это не более чем фиговый листок, прикрывающий сговор держав), прочно укоренилось в нашем внешнеполитическом мышлении. Для страны, где свобода передвижения граждан пока реально не обеспечивается даже внутри государства (вспомним приснопамятный порядок регистрации), такое небрежение конституционными нормами представляется вполне понятным. Для ЕС, все существование которого зависит о неукоснительного соблюдения Договора о Европейском Союзе -- квазиконституции, в которую прочно впаяны шенгенские правила, их нарушение невозможно в принципе.

Самое неприятное в сложившейся ситуации это то, что Россия теряет остатки драгоценного времени. Ведь после того, как пропагандистский шум вокруг «несправедливости» и «нарушения прав человека» утихнет, Москве придется искать практические решения в сложившейся ситуации. Если немедленно переходить к делу, у нас пока еще есть возможность урегулировать технические вопросы перемещения российских граждан через территорию Шенгенского соглашения. В первую очередь необходимо добиться юридического оформления упрощенного порядка получения долгосрочных транзитных виз гражданами РФ, заключить с Брюсселем договор о возвращении незаконных мигрантов, проникших в Европу с территории России, обеспечить гарантии помощи Евросоюза в деле обеспечения жителей эксклава загранпаспортами и открытии там новых консульств ЕС. (Заметим, что в соответствии с подписанным в 1993 году между Россией и Европейским Союзом Соглашением о партнерстве и сотрудничестве (статья 14 СПС) транзит российских грузов через территорию ЕС осуществляется без взимания таможенных или других пошлин.) Эти и другие меры помогут России максимально достойно и даже с выгодой для себя решить «калининградскую проблему».

За последний год мы все увидели, как легко и грамотно высшее российское руководство способно решать унаследованные им фантомные проблемы внешней политики прежнего периода. На примере Калининграда нам предстоит узнать, насколько Москва способна решать действительно важные внешнеполитические задачи, в ряду которых стабильные и цивилизованные отношения с Единой Европой стоят на первом месте.