В эту субботу истекает срок действия Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1). Он был подписан в конце июля 1991 года. Сейчас эксперты работают над возможным подписанием уже в декабре этого года нового договора. Переговоры проходят настолько сложно, что обе стороны приняли решение об их засекречивании.

О том, как в советские времена проходили переговоры по разоружению, приведшие в том числе к заключению СНВ-1, в интервью «Времени новостей» рассказал 85-летний генерал-лейтенант в отставке Николай ДЕТИНОВ. Он был членом советской делегации на переговорах с США по ограничению ракет средней дальности в Европе (1980--1984 годы) и по ограничению стратегических наступательных вооружений (1985--1991 годы).

-- Николай Николаевич, что заставило две сверхдержавы заняться сокращением ядерных вооружений?

-- Я в 1970--1980-х годах работал в оборонном отделе ЦК КПСС. Руководителем у меня сначала был секретарь ЦК КПСС Дмитрий Устинов, который впоследствии стал министром обороны. Я не хотел бы сейчас никого цитировать, лишь скажу, что идея сокращения вооружений стала обсуждаться после Карибского кризиса 1962 года.

-- То есть тот кризис стал одним из импульсов для переговоров с американцами?

-- И американцев с нами. И СССР, и США осознали, что дальнейшее противостояние непродуктивно, оно может вылиться в конфликт с непредсказуемыми последствиями. Отсутствовал механизм урегулирования и предотвращения столкновений, чреватых уничтожением всего человечества. Возможность применения стратегического ядерного оружия в решающей степени определялась военными. Надо было усилить влияние политиков в вопросе использования ядерного оружия, которое все больше становилось и весомым инструментом государственной мощи.

-- Значит, за стол переговоров нас и американцев усадил страх?

-- Я бы сказал, что не страх, а ответственность за судьбы мира.

-- Не слишком ли пафосно звучит?

-- Наверное, это был один из немногих аспектов политики, где как раз не было пафоса и пропаганды. Это был важнейший государственный вопрос. Требовались новые подходы по сокращению численности ядерного оружия. По решению Политбюро для реализации этой идеи и была создана в 1969 году комиссия, которая получила название «Большая пятерка». В нее вошли секретарь ЦК КПСС Дмитрий Устинов, министр иностранных дел Андрей Громыко, министр обороны Андрей Гречко, председатель КГБ Юрий Андропов, председатель военно-промышленной комиссии Совета министров Леонид Смирнов. Эти государственные деятели должны были координировать усилия разных министерств и ведомств и помогать вырабатывать единый вектор нашей политики на переговорах.

-- И какой вектор был найден?

-- Сегодня это звучит как-то бесцветно, но тогда осознали со всей очевидностью, что ядерная мощь -- это не только военный фактор, но и политический. Мы на равных с американцами вели переговоры. Они хорошо понимали, что имеют дело с великой державой, имеющей свои интересы и требующей эти интересы уважать. Это способствовало тому, что мы также уважительно относились к нашим партнерам по переговорам.

-- В чем проявлялось уважение?

-- Ни мы, ни они никогда не позволяли себе даже намека, задевающего достоинство партнеров. Мы защищали собственную доктрину безопасности, они отстаивали свою. Все эти лозунги насчет «агрессивности американцев» или СССР как «империи зла» нами воспринимались как не имеющие никакого отношения к сути обсуждаемых проблем. Это были игры политиков и пропагандистов. А у нас днем были жесткие, изматывающие переговоры, хотя уже тем же вечером мы могли общаться достаточно неформально.

-- Что было главным тогда в нашей доктрине?

-- Ну, если говорить в общем, то главное расхождение было в том, что США исходили из принципа равенства, а мы -- из принципа равенства и одинаковой безопасности.

-- То есть, добиваясь сокращения стратегических вооружений вместе с американцами, мы все равно не получали равную с ними безопасность?

-- Именно так. Ведь мы учитывали американские ракеты на подводных лодках, а также наличие их военных баз по периметру наших границ. Надо было также учитывать и ядерный потенциал Англии и Франции. Ведь одна такая ракета оттуда -- и Москвы нет. Отсюда и родилась эта наша формулировка с учетом их геостратегических преимуществ. Поэтому все учитывалось и по системам противоракетной обороны, и по ракетам средней дальности, и по баллистическим ракетам, и по боеголовкам. Толстый том документов.

Были очень интересные жесткие дискуссии, не раз вспыхивало раздражение как у нас, так и у них. Но было понимание, что надо договариваться. Взаимное понимание. Бывали моменты, когда переговоры висели на волоске. Но как-то удавалось выйти на компромисс. А иногда и на уступки. Особенно при последнем советском лидере Михаиле Горбачеве.

-- Например?

-- В апреле 1987 года в Москву приехал американский госсекретарь Джордж Шульц для переговоров по европейским ракетам. Он настаивал на том, чтобы СССР ликвидировал ракеты малой дальности СС-23 (до 400 км, известны как ракетные комплексы «Ока». -- Ред.). Горбачев дал согласие на это. Начальник Генерального штаба Вооруженных сил СССР маршал Сергей Ахромеев на этих переговорах не присутствовал. Но на следующий день ТАСС сообщило, что СССР дал согласие на ликвидацию ракет СС-23 со ссылкой на присутствие на заседании Ахромеева. Это было неверно. Ахромеев своего согласия не давал и, как я уже сказал, на этом заседании не присутствовал.

-- Какую оценку можно сегодня дать Договору СНВ-1?

-- Исчезла страна, которая была в начале переговоров по СНВ-1, я имею в виду СССР. Ушли с руководящих постов люди, которые его подписывали. А сам договор при всех его издержках до сих пор играл и продолжает играть важную роль как договор ядерного сдерживания. И это заслуга тех, кто начинал, вел и ведет переговоры по сокращению стратегических наступательных вооружений.