5 декабря заканчивается действие одного из самых грандиозных договоров в сфере глобальной безопасности -- о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-1), подписанного президентами СССР и США -- Михаилом Горбачевым и Дж. Бушем-старшим в 1991 году и вступившего в действие в 1994-м.

Договор СНВ-1 -- это очень большой и сложный документ объемом почти 700 страниц. Готовился он около десяти лет и отличался от своих предшественников -- ОСВ-1 1972 года и ОСВ-2 1979 года -- тем, что ограничивал не только количество носителей ядерного оружия, но и число самих боезарядов. Президенты Медведев и Обама в этом году договорились, что на смену истекающему соглашению придет другой договор, еще более ограничивающий стратегические наступательные вооружения. Каковы перспективы его подписания?

В марте этого года Барак Обама выступил в Праге с предложением двигаться к полной ликвидации ядерного оружия на планете. Если это новая ядерная политика, то ее должен одобрить конгресс. А здесь неоконсерваторы имеют сильные позиции. Несмотря на самые благие пожелания, возможности г-на Обамы для маневра ограничены. У него сейчас масса проблем, включая и войны в Ираке и Афганистане, и нерешенные проблемы с ядерными программами Ирана и Северной Кореи, и финансовый кризис, и растущий дефицит бюджета. По этой причине может повториться ситуация, которая имела место в 1994 году, когда демократическая администрация Билла Клинтона проводила пересмотр ядерной политики. Были очень большие ожидания, что американцы существенно уменьшат свои стратегические силы, однако этого не произошло, несмотря на усилия, предпринятые тогдашней администрацией.

О параметрах нового договора можно судить по перспективам развития СНВ в России и США.

Новый обзор ядерной политики США запланировано завершить к концу этого года. Скорее всего, США будут по-прежнему стараться переложить те задачи, которые ранее ставились перед ядерными вооружениями, на высокоточные вооружения обычного типа, а также использовать свои стратегические носители для решения неядерных задач. То есть они готовы уменьшать количество оперативно развернутых ядерных вооружений. У них есть около 100 неликвидированных шахтных пусковых установок, из 18 стратегических подводных лодок четыре переоборудованы под крылатые ракеты, из 208 стратегических бомбардировщиков только около 60 предназначены для выполнения задач с применением ядерного оружия. Вот их и можно объявить сокращаемыми.

Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП) 2002 года ограничивал вооружения сторон 1700--2200 боезарядами. И новый уровень хотя бы по политическим соображениям должен оказаться пусть немного, но ниже. Такой уровень по боезарядам (1500--1675) и указан в подписанном президентами России и США в Москве в июле этого года «Совместном понимании по вопросу о дальнейших сокращениях и ограничениях стратегических наступательных вооружений». Создается ощущение, что уровни специально выбраны так, чтобы можно было достичь компромисса, который устроил бы обе стороны и сохранил видимость сокращений.

Почему этот уровень устраивает Россию? За последние восемь лет российские стратегические ядерные силы стремительно продолжали сокращаться, причем снятые с вооружения ракетные комплексы в отличие от американских ликвидировались. Темпы вывода ракет из боевого состава намного превышали темпы оснащения новыми комплексами. Если взять комплексы РВСН, то за последние восемь лет выводилось из боевого состава почти по 40 ракетных комплексов ежегодно, а принималось на вооружение в среднем менее пяти. Флот с 1991 года не получил ни одной новой стратегической подводной лодки. Поэтому сократить свои стратегические силы до уровней, которые согласованы в июльском документе, российской стороне будет несложно -- они сокращаются сами естественным путем. Длительность эксплуатации некоторых комплексов уже превысила заложенные разработчиками сроки в два, а то и в три раза.

Цели, которые ставила перед собой российская сторона, -- это ограничение ПРО и возвратного потенциала США (он был создан за счет того, что ядерные боеголовки и вторые ступени ликвидировавшихся ракет не утилизировались, а складировались). Для ограничения возвратного потенциала необходимо добиться количественных ограничений по носителям существенно ниже 800 единиц, что в обозримом будущем чрезвычайно сложно, если возможно вообще. Просочившаяся в прессу информация позволяет говорить о 700 носителях, на которые могут согласиться США.

Что касается ПРО, то в июльской рамочной договоренности появился пункт 5 о включении в договор положения о взаимосвязи стратегических наступательных и стратегических оборонительных вооружений. В какой степени он позволяет ограничить ПРО США? Российская сторона рассчитывает получить обязательства со стороны США ограничить развитие своей ПРО и предполагает рассматривать такие обязательства как неотъемлемую часть пакета документов для ратификации нового Договора СНВ. Вряд ли такие надежды оправданны. Судя по реакции представителей госдепартамента США, ПРО не станет предметом торга на переговорах. Администрация США сделала очень умный и дальновидный ход, пересмотрев планы развития ПРО и убрав оттуда основные раздражители вроде размещения третьего эшелона в Польше и Чехии. Со стороны это выглядит так, будто американская сторона учла российские интересы и теперь очередь российской стороны идти на уступки.

А чего хотели добиться, проводя переговоры, американцы? Если перестанет действовать Договор СНВ-1, не будет ни уведомлений, ни взаимных инспекций, ни обмена данными. Американские инспекторы должны будут уехать из Воткинска, где они на постоянной основе отслеживают производство "Тополей" и РС-24, а в перспективе и многострадальной «Булавы». Вашингтон этот вопрос волнует в гораздо большей степени, чем Москву. Поэтому одним из самых тяжелых вопросов в ходе идущих переговоров является вопрос контрольного механизма. Но это именно та область, где у России есть реальные рычаги воздействия на американцев. Логика российской стороны понятна -- ей нужно обеспечивать выживаемость своего ядерного арсенала, который в перспективе значительно уменьшится. Этого можно добиться, если уменьшить прозрачность стратегических сил, еще более затруднив для противника возможность нанести обезоруживающий удар. Так, к примеру, поступает Китай, который не предоставляет никаких официальных данных о составе и структуре своих ядерных сил.

В итоге можно сказать, что взгляды сторон на то, каким должен стать договор, разнятся очень глубоко, для того чтобы быстро достичь компромисса по существу. Отсутствие диалога по контролю над стратегическими вооружениями в течение почти десяти лет привело к тому, что фактически разногласия стали еще более глубокими.

Кроме того, обе стороны сели за стол переговоров, не имея квалифицированных кадров. Была утрачена их преемственность, поскольку ушли опытные профессионалы, занимавшиеся этой проблемой десятилетиями. По этим причинам не следует ожидать какого-либо прорыва. Вряд ли он приведет к каким-либо реальным сокращениям стратегических сил. Скорее всего, как и в Договоре СНП, сокращениями будет названо простое снижение боеготовности СНВ двух сторон.

Работа над следующим этапом уже реальных сокращений, вероятнее всего, сможет начаться лишь после того, как новый договор вступит в силу. Тогда на повестке окажется тематика не только СНВ, но и ПРО, нестратегического ядерного оружия, высокоточных стратегических вооружений, обычных вооружений, космического оружия и масса других вопросов, которые важны для обеспечения стабильных и предсказуемых отношений между Россией и США.