«Война» боролась с «Любовником»

В этом году (в отличие от прошлого, когда оглашение лауреатов шло под дружный свист части публики), распределение призов вызвало скорее удовлетворение. Конкурс не был по-настоящему представителен, и «Кинотавр» на этот раз не может претендовать на роль зеркала отечественного кинопроцесса. Но если выбирать из того, что было, то следует признать, что оба жюри (и основного конкурса, и дебютного) сделали свой выбор адекватно общему, то есть сложившемуся на фестивале, впечатлению.

Главный приз достался фильму Алексея Балабанова «Война». И это, безусловно, самая живая, современная, спорная и профессиональная работа из представленных в конкурсе. У фильма есть довольно активные противники. Он очень не понравился некоторым западным киноведам, которые обвиняли его в потакании фашистским настроениям, говорили, что фильм -- антизападный, что чеченцы в нем изображены кровожадными злодеями, а освободительная война чеченского народа не нашла отражения, что главный герой недостаточно нравственно совершенен для героя боевика, а для реалистической драмы обстоятельства неправдоподобны. Ганс Шлегель, прежний отборщик Берлинского фестиваля, с этого года работающий на Венецианский форум, брезгливо морщился, искренне недоумевая, как цивилизованные люди могут рассматривать эту «агитку» в качестве серьезного кино. Тем не менее для российских кинокритиков именно «Война» оказалась едва ли не самым серьезным претендентом на их традиционный профессиональный приз, и только очень небольшой перевес в голосах принес «Слона» фильму «Любовник» Валерия Тодоровского.

Большое жюри присудило «Любовнику» Гран-при -- вторую по значению награду фестиваля. Эта картина -- одна из немногих премьер фестиваля, так что ее появление вызвало много разговоров и даже споров. Начинается фильм с того, что у главного героя (его играет Олег Янковский) внезапно умирает жена. После ее смерти он, случайно обнаружив недописанное письмо, узнает, что на протяжении всей их благополучной семейной жизни у жены был любовник, и об этой связи знали все близкие люди, и только он, муж, ничего никогда не подозревал. Теперь главное его желание -- найти этого человека и выяснить, что же произошло и чего еще он не знает про свою жизнь. Начало фильма чрезвычайно увлекает: Олег Янковский играет эгоцентричного, самоуверенного, закрытого и привыкшего сдерживаться человека, который постепенно теряет самообладание из-за того, что перестал ощущать мир вокруг привычным и прочным, что выбита почва из-под ног. Режиссер создает вокруг него вполне узнаваемый и неназойливый быт -- квартира, в которой шел ремонт, не успевший закончиться, знакомые и родственники, оказавшиеся все -- со стороны жены, и среди этого внезапное одиночество человека, чью жизнь всегда организовывал и направлял кто-то другой. И за невозможностью поговорить с единственно нужным сейчас человеком начинаются мучительные поиски контакта с соперником. Любовника играет Сергей Гармаш. По замыслу авторов, Иван -- полная противоположность Дмитрию, он положительный, надежный, но сила его кажущаяся, он тоже растерян и лишен смысла жизни. Эту дуэль двух мужчин из-за женщины, чей образ неуловим и сознательно расплывчат, многие назвали «прорывом» отечественной кинематографии на уровень европейского кино. Однако, на мой взгляд, об этом можно было бы говорить, если бы качество первых двадцати минут фильма сохранилось на всем его протяжении. Но заявка должна развиваться -- а с этим как раз сложности. Валерий Тодоровский -- один из самых профессиональных режиссеров, камера ему послушна, с актерами он работает очень грамотно, смотреть его кино приятно. Но ем, в сущности, нечего сказать по заявленному поводу, а сценарий, написанный Геннадием Сотниковым, переводит сюжет в формат телесериала. Сначала герои посещают друг друга с той же непреложностью, что лисица и журавль из русской сказки. При этом понятно, что халат и занавески одного непременно повторятся у другого, что готовность одного к контакту вступает в противофазу с настроением другого, а драки чередуются с попытками мирного разговора. Для доказательства непознаваемости и зыбкости мира авторы не находят более убедительных аргументов, чем сомнение в происхождении шестнадцатилетнего сына героя. Причем сначала драматург подсовывает герою заботливую приятельницу, обращающую внимание на заикание юноши с комментарием, что обычно это наследственное, а потом и внезапно возникшую после четырехлетнего отсутствия дочь Ивана с таким же заиканием. Ничего другого героям не предлагается. Играть становится нечего -- лишь усиление симптомов невроза. Под лобовыми приемами мелодрамы рушится хрупкая психологическая конструкция, действие тормозит, возникают повторы, и первый зрительский восторг сменяется вялым томлением.

Тем не менее на общем фоне этот фильм обращает на себя внимание.

За роль в нем приз получил Олег Янковский. В день закрытия циркулировали слухи, что приз пополам поделен между ним и Сергеем Гармашем, -- это казалось вполне логичным. Но жюри решило иначе. Во всяком случае на этот раз выбор жюри гораздо более оправдан, чем прошлогодний, когда тот же Янковский получил приз за значительно более слабую, на мой взгляд, работу в мелодраме собственной постановки «Приходи на меня посмотреть».

Женщину не нашли

Приз за лучшую женскую роль решено было не присуждать. Странная тенденция для страны, культура которой искони славилась именно женскими образами. Но и на «Золотой маске» пару лет назад не нашли достойных героинь. Интересно, что в отличие от «Любовника», где женщина, о которой весь фильм идет речь, на экране так и не появляется, в конкурсных фильмах героинь полно. Но они все подозрительно одинаковы. Похоже, российский кинематограф действительно начинает стареть: иначе чем объяснить столь массовое появление на экране юных куколок, чьим единственным достоинством остается тоненькая, почти детская фигурка и инфантильная внешность. В фильмах «Письма к Эльзе», «Пер-р-рвокурсница», «Обнаженная натура» героини, как на подбор, выглядят не старше пятнадцати лет, говорят нежными голосками, смотрят наивными глазами и готовы отдаться своим немолодым поклонникам по первому требованию или вовсе без оного. В фильме «Летний дождь» Александра Атанесяна этому вполне, казалось, вменяемому режиссеру и продюсеру пришло в голову показать идеал читателей «Космополитена» -- актриса, сыгравшая главную роль в этом фильме, имеет точеную фигурку, пышные волосы, милое нежное личико, но никаких актерских данных. И хорошо, потому что произнести всерьез все те банальности, что она говорит в фильме, можно только без всякого представления о профессии. Странным образом мир, представленный отечественным кинематографом в этом году, обходится либо совсем без женщин, как в лучших работах (в «Войне» у Инегеборги Дапкунайте роль все-таки абсолютно страдательная, в «Звезде» девушка-радистка тоже фигура служебная, в «Любовнике», как уже было сказано, женщины вообще нет, в «Займемся любовью» в центре внимания тоже переживания юноши, а девушки довольствуются ролями второго плана), либо рисует несуществующих небесных ласточек, мечту пожилого кавказца. Две серьезные актрисы появились в двух картинах на втором плане: Татьяна Лаврова в фильме Валерия Рубинчика «Кино про кино», не замеченном почему-то жюри, сыграла смешную стареющую кинодиву прежних лет (в главной роли опять же невыразительная красавица), а Алла Демидова в «Письмах в Эльзе» Игоря Масленникова -- сумасшедшую старуху (получив приз за роль второго плана).

Единственная главная женская роль, удостоенная признания, состоялась в фильме из конкурса дебютов -- в «Костроме» Валерия Сурикова. Но при всех достоинствах Светланы Галкиной приз за лучшую женскую роль достался ей скорее в качестве знака поощрения фильму, справедливо занявшему в конкурсной борьбе второе место.

Хорошие дебюты начинаются плохо

Победителем в конкурсе дебютов стал фильм «Змей» Алексея Мурадова, получивший к тому же и приз за лучшую мужскую роль. Виктор Соловьев, красавец с тонкими чертами лица, сыграл в картине мрачного офицера, обреченного ради больного сына на должность палача. Мне не очень понравился сценарий этой картины, слишком старательно закольцованная история, в которой длинная экспозиция ведет к кульминации, более подходящей для короткого метра, и завершается умозрительным финалом, в котором для несообразительных дается полное объяснение: исполнять смертный приговор герой готов еще два года, чтобы собрать деньги, необходимые для операции сына. Но за ученической, на мой взгляд, историей в фильме есть простой как мычание и мучительный как стон бытовой фон, с его угрюмой узнаваемостью, что заключает человека крепче тюремных стен в непроницаемый кокон обыденности. Мясо, которое режет женщина, банки с домашними консервами, домашние склоки, тесный туалет, в который герой на руках относит сына, и самодельный бумажный змей, раскрашенный гуашью, показаны с настойчивой точностью и неожиданным для дебютанта аскетизмом. Впрочем, Мурадов, в этом году окончивший Высшие курсы в мастерской у Алексея Германа, новичок относительный, в прошлом у него серьезные заслуги в документальном телевизионном кино.

Из телевизионного мира в кино сделал шаг и другой дебютант -- Александр Гордон. Его картина «Пастух своих коров» вызвала самые жаркие споры и самый большой разброс мнений среди дебютных работ. Дело в том, что большинство зрителей не выдержало размеренного движения камеры и очевидного дилетантизма кинематографического повествования и покинуло зал в первые пятнадцать минут. Многие из тех, кто высидел все два с лишним часа, что шел фильм, втянулись в странную историю, столь же странно рассказанную. Фильм Александр Гордон снял по повести своего отца Гарри Гордона, запечатлевшего вполне реальную судьбу -- своего соседа по деревне, этакого нового Робинзона, отказавшегося по доброй воле от цивилизации. Герой пасет своих коров не ради прибыли, а ради патриархального слияния с природой и миром. Но за все назначена своя цена. Красивейшая, полная красок, безмятежная жизнь леса, реки, со сменой времен года, но без движения исторического времени, поглощает героя, его человеческую основу, разрушая то, что казалось естественным: любовь, нежность к близким, понимание смысла существования всего на свете, включая коров, цветы, ангелов... Такой гимн в оправдание цивилизации, доказанный от противного.

Ни в коем случае не смешивать

Был на «Кинотавре» еще один конкурс с названием «Зрительский взгляд». Картины, в нем представленные, шли на площади перед Зимним театром под открытым небом для полутора тысяч зрителей. Судило эти фильмы профессиональное жюри, собирали и анкеты со зрителей. 90% отдало свои голоса Филиппу Киркорову, сыгравшему роль черта в музыкальной комедии «Вечера на хуторе близ Диканьки». Эта телевизионная постановка шла под Новый год по ТВ. Зрелище под салат оливье вполне подходящее. Показывать его на площади, поздно вечером, когда зрители готовы расслабиться и, попивая пиво и переговариваясь с друзьями, смотреть что-то за бесплатно, тоже вполне можно. Но вот давать призы и повод Киркорову счесть себя вполне признанным актером кино -- немножко неловко. Неловко и было председателю жюри Валентину Черных, который, путаясь в призах, вручал их режиссерам «Львиной доли» и «Башмачника». Сам Черных за свое вполне зрительское кино в свое время получил «Оскара», но «Москва слезам не верит» почти шедевр, это фильм, сделанный для зрителя, которого уважаешь. Сегодня же зрителем называют никто не знает кого. Во всяком случае, на кого рассчитывал уважаемый режиссер и умный человек Александр Митта, когда снимал свою «Раскаленную субботу», мне не понятно.

В этой путаной истории есть депутат, пробивающий законы в пользу малого бизнеса, олигархи, которым он мешает, его друг, продавшийся олигархам, но в последний момент взрывающий себя вместе с заказчиками, охранниками и прочими гадами. Друга играет Алексей Гуськов, вместе со своим режиссером как раз в день показа съездивший получить Государственную премию за другую клюкву, сериал «Государственная граница», тоже, на мой взгляд, нелепую и скучную, но в сравнении с новым опусом еще вменяемую. Возвратившись к закрытию, Митта был встречен потупленными взглядами коллег, стеснявшихся взглянуть ему в глаза, и отменил обязательную для всех пресс-конференцию, справедливо рассудив, что запас добродушия критика уже исчерпала на беседе с его достойной ученицей Наташей Петровой, снявшей дебютный фильм «Дорога» настолько плохо, что даже ругать его не осталось никакого задора.

Зачем снимать хорошо, если «зритель хавает» (или «не хавает», никто ведь не знает), проката нет, по ОРТ в прайм-тайм можно вообще все, что угодно, показывать -- у половины страны приемник ничего другого не ловит, а если и ловит, то ведь не поймает -- по другим каналам идет то же самое.

На фестивале в Карловых Варах, бывшем нашем побратиме, в конкурсе около двадцати картин, и еще двести показывают вне конкурса. Смотрит их несколько тысяч зрителей, в основном молодых, специально приехавших на фестиваль со всей Чехии и из других стран Европы. Живут там зрители в том числе и в палаточном городке, где им за маленькие деньги гарантирована чистота, безопасность, скромная, но качественная пища. Ходят они на все фильмы, на какие могут попасть, по недорогим абонементам и забивают все залы, лежат в проходах. И чехи снимают кино, имея перед своим мысленным взором эти вполне осмысленные лица новой публики. А что видит перед собой Александр Митта, если путевка на «Кинотавр» на весь срок стоит около 25 тысяч рублей? Кто может себе позволить потратить такие деньги для удовольствия посмотреть кино? Те, кто может, предпочитают тусоваться на пляже среди знаменитостей и слушать по вечерам «Сашку Розенбаума». Вот и сидят в зале критика да коллеги, а на вопрос, зачем все это снимать, авторы туманно отвечают, что, мол, публике это нравится. Какой такой публике? Марк Рудинштейн активно проповедует идею расширенного показа российского кино, дескать, если его показывать, то и смотреть будут. Может, и будут, но те, кому на самом деле никакого кино не надо, кому что кино, что вино, что домино -- все равно. Главное -- смешать и глотать, зажмурившись.