Многих удивляет переменчивость улыбки Моны Лизы, которая, кажется, полна то радости, то печали. Луис Мартинес Отеро, нейрохирург из Института нейрохирургии в испанском Аликанте, уверен, что дело не в таинственной красавице, а в нас самих. Вернее, в том, что наши глаза посылают в наш мозг разные сигналы об ее улыбке.

Разные клетки сетчатки передают в мозг разную информацию о размере предмета, его четкости, яркости, расположении в визуальном поле.

«Когда верх берет один канал информации, -- объясняет Мартинес Отеро, -- мы видим улыбку, когда другой -- печаль».

Ученые уже не первый раз пытаются разгадать тайну улыбки Моны Лизы. В 2000 году, к примеру, Маргарет Ливинстон, нейробиолог из Медицинской школы Гарварда, которая увлекается историей искусства, доказала, что улыбка Моны Лизы различима периферийным зрением лучше, чем центральным, а в 2005 году группа американских ученых предположила, что на наше восприятие улыбки влияет и случайный шум на пути от сетчатки к зрительной зоне коры головного мозга.

Для того чтобы разобраться с то исчезающей, то появляющейся улыбкой Моны Лизы, Мартинес Отеро с коллегами менял условия наблюдения и детализацию объекта, а потом спрашивал участников эксперимента, видят они улыбку или нет.

Для начала он изменил размеры самой картины и расстояние до наблюдателя. Когда добровольцы находились далеко или видели маленькую репродукцию картины, они с трудом могли различить черты лица и, естественно, не видели улыбки. Когда же они подходили ближе или им показывали репродукцию большего размера, они начинали различать улыбку. Чем больше была картина, тем больше была вероятность того, что участники эксперимента видели улыбку. Следовательно, предположил испанский нейрохирург, клетки сетчатки, которые обрабатывают информацию при центральном зрении, передают информацию об улыбке так же, как и клетки, отвечающие за периферийное зрение.

Затем Мартинес попытался разобраться, как влияет на восприятие улыбки свет. За яркость предмета относительно окружающего фона отвечают два вида клеток: центральные, которые работают только тогда, когда их центр освещен (они, к примеру, позволяют нам видеть яркие звезды темной ночью), и нецентральные клетки, которые включаются, когда их центр находится в темноте (они позволяют, например, различать слова в книге).

Мартинес Отеро попеременно закрывал эти каналы, показывая другой группе участников эксперимента на 30 сек. черный или белый экран, за которым следовал снимок Моны Лизы. Оказалось, что добровольцы чаще видели улыбку тогда, когда ее портрет следовал за белым экраном, заглушавшим нецентральные клетки. Это позволило сделать вывод, что улыбку Моны Лизы «чувствуют» центральные клетки.

Оказалось, что даже положение глаз влияет на то, видим мы улыбку Моны Лизы или нет. При помощи компьютерной программы нейрохирург следил за тем, куда устремлены взгляды участников эксперимента, которым давалась для изучения картины минута. Оказалось, что те, кто считал, что видел улыбающуюся Мону, больше концентрировали свои взгляды на левой стороне ее рта.

В заключение Отеро показывал картину добровольцам на долю секунды, следил за их взглядами и потом интересовался, видели ли они улыбку. Оказалось, что те, кто различил улыбку, в основном смотрели на ее левую щеку. Т.е. определенную роль в восприятии улыбки Моны играет и периферийное зрение.

После всех этих экспериментов невольно возникает вопрос: намеревался ли Леонардо, работая над картиной, посеять такое смятение в умах зрителей, не говоря уже об ученых? Отеро Мартинес уверен, что намеревался.

«В одной из своих записных книжек, -- объясняет он, -- Леонардо написал, что пытается изображать динамические выражения, потому что именно это он видел на улице».