Биография Всеволода Задерацкого (1891--1953) неправдоподобна даже по меркам ХХ века. Обучал музыке цесаревича Алексея, воевал у Деникина, был на Колыме -- лишь несколько ее узловых моментов. Задерацкий не только не стал "лагерной пылью", но прожил после освобождения около 14 лет, продолжая активно сочинять и преподавать. Задерацкому посвящался вечер, состоявшийся в Музее Глинки; звучали его сочинения, была представлена первая книжка о нем.

Жизнь Задерацкого кажется исключительной даже на фоне композиторских судеб ХХ века, богатых невероятными поворотами. Шостакович, дважды проклятый и неоднократно осыпанный почестями. Прокофьев, дважды потерявший родину -- как эмигрант и как репатриант. Стравинский, уехавший за фольклором и увидевший родную землю лишь полвека спустя. Моисей Вайнберг, потерявший в Польше семью и сидевший по "делу врачей", Александр Локшин, убитый не столько слабым здоровьем, сколько клеветой, Герман Галынин, чей талант рано подкосила тяжелая болезнь... Можно ли представить себе еще более трагичную судьбу российского композитора ХХ века? Да, если учесть, что сочинения Задерацкого при его жизни звучали считанные разы и никогда не исполнялись музыкантами столичного уровня.

В семье Задерацкого, где пианино было домашним божеством, музицировали, пели романсы, ходили в оперу. Музыкальное образование Задерацкий начал получать у Аркадия Абазы, учившегося в Германии у Ганса фон Бюлова, и в 1910 году поступил в Московскую консерваторию, где его наставником был Сергей Танеев. Встречался со Скрябиным, работал -- за 12 лет до Шостаковича! -- над оперой "Нос", впоследствии утраченной, преподавал чтение с листа цесаревичу Алексею. Именно последнее обстоятельство стало причиной "призрачного" существования Задерацкого в СССР, когда человек вычеркнут из жизни как творческая личность, хоть и не уничтожен физически.

О биографии композитора рассказывает книга "Per aspera...", написанная его сыном, профессором Московской консерватории. Здесь нет ни тени "музыковедческой зауми", это скорее увлекательный роман. Задерацкий воевал в армии Деникина с 1918 года до ее разгрома; от расстрела его спас лично Дзержинский -- нарочно не придумаешь, подтверждено документами. В это же время Задерацкий потерял следы своей первой семьи, отыскавшейся в Европе лишь 30 лет спустя. В 1920-е годы преподает, сочиняет, не раз попадает под арест, пытается покончить с собой. Становится членом Ассоциации современной музыки, сближается с Александром Мосоловым, которому в книге посвящен колоритный эпизод: подвыпивший Мосолов любил забраться на памятник Островскому у Малого театра и прокричать на всю площадь: "Да здравствует Миклухо-Маклай!"

В 1932 году состоялся первый (и предпоследний) авторский концерт Задерацкого, без афиши и программок. Чувствуя опасность, композитор обзаводится отзывами авторитетных музыкантов, подтверждающими его профессионализм; это не помогает -- Задерацкому запрещено жить в Москве. В 1934 году он отбывает в Ярославль, где преподает в училище десять (!) музыкальных дисциплин и вновь создает семью. Тогда же он пишет 24 прелюдии для фортепиано, почти одновременно с аналогичным циклом Шостаковича, -- на сегодняшний день самое известное сочинение Задерацкого, недавно записанное на CD: краткая энциклопедия фортепианной музыки первой трети столетия, хотя и без прямых стилизаций.

В 1937 году Задерацкий арестован по статье 58-10: "Сказал, что музыкальная культура Ярославля отстала от украинской... сказал, что Ленина замучили на работе" и т.д. и т.п. Провел два года на Колыме, где его спас талант рассказчика. Там ему удалось получить карандаш и бумагу -- телеграфные бланки, на которых он записал 24 прелюдии и фуги, сочиненные в лагере, опять же более чем за десять лет до аналогичного цикла Шостаковича. Они сохранились и готовятся к изданию.

Как ни фантастично, в 1939 году дело Задерацкого было закрыто, он вышел из лагеря и вернулся в Ярославль. Следующий год -- самый удачный: музыка Задерацкого дважды звучит в концертах, он завершает оперу "Валенсианская вдова" и Камерную симфонию для семи духовых, фортепиано и ударных. Последняя впервые с 1940 года исполнялась год назад на фестивале "Московский форум" и теперь завершала концерт в Музее Глинки. За пультом стоял Рафаэль Багдасарян, партию фортепиано исполнил Андрей Диев. В 18-минутном сочинении удивительно все -- необычный состав, перебивающие медь виртуозные соло кларнета и искрящиеся фортепианные каденции, а особенно финальный марш -- траурный, но полный горького сарказма. Дух захватывает при мысли о том, как сложился бы творческий метод Альфреда Шнитке, если бы ему представилась возможность услышать это предвестие соц-арта и полистилистики.

Войну семья Задерацкого пережила в эвакуации, позже осела во Львове -- городе нескольких культур, где в консерватории преподавали выпускники академий Вены и Праги. Как педагог Задерацкий реализуется в полной мере, но пути для его музыки по-прежнему закрыты. Впервые в жизни Задерацкий начинает активную борьбу за свое творчество, обращаясь в Музфонд Союза композиторов с откровенными письмами. Пера Зощенко или Хармса достойны его описания диалогов с московскими чиновниками:

"-- Что за произведение? -- Опера. -- Вы откуда? -- Из Ярославля. -- Кто-нибудь из товарищей посмотрит вашу оперу, сделает поправки. -- Какие? -- Ну, скажем, в гармонии насчет голосоведения. -- Это не нужно. Гармонию я знаю... -- Так что же вам нужно? -- Творческое общение... -- Но вы приехали неудачно. У нас сейчас монгольская декада, и мы очень заняты". Результат -- травля, строгий выговор и болезнь сердца, хотя из Союза Задерацкого не выгнали, даже предоставили рояль. В последние годы жизни он пишет Симфонию и Скрипичный концерт -- исполнены во Львове в 1954 году и второй раз 50 лет спустя. Задерацкий скончался 3 февраля 1953 года, в те же дни в Москве арестовали Моисея Вайнберга. До смерти тирана оставался лишь месяц, но запущенный им маховик продолжал калечить судьбы, которые сегодня кажутся фантастичнее любых романов.