«Приглашение на казнь» -- часть «ночного проекта» РАМТа: театр уже полтора года начинает некоторые спектакли в девять, а то и в десять вечера. «Приглашение», правда, начинается всего лишь в восемь, потому что идет три часа с копейками, а зрителям еще до дому добираться. Длительности спектакля, однако, не замечаешь: история течет размеренно, но не нудно.

Вахтанговский актер и режиссер Павел Сафонов перенес набоковский роман на сцену со всей возможной почтительностью (инсценировка Михаила Палатника). Конечно, значительная часть текста исчезла -- иначе это была бы просто читка вслух, и закончилось бы представление на рассвете. Но все важные сцены и персонажи на месте. Как на месте и написанное Набоковым начало, и предписанный автором финал.

Цинцинната Ц. осуждают на смерть, он проживает несколько недель в крепости в ожидании казни. Общается с адвокатом, с начальником тюрьмы, со странным товарищем по несчастью. Его навещают жена, мать и родственники жены. Его наконец выводят к плахе -- и тот мир, что отверг Цинцинната, вдруг распадается -- герой «пошел среди пыли и падших вещей, и трепетавших полотен, направляясь в ту сторону, где, судя по голосам, стояли существа, подобные ему». Все это и предъявлено зрителям.

Цинциннат (Евгений Редько) осужден за «непрозрачность», непохожесть на окружающих его людей. Картинка этой непохожести прорисована в спектакле четко. Собственно говоря, Цинциннат -- единственный живой человек в безумном, зазеркальном мире с искривленной логикой (исследователи не раз отмечали в романе зашифрованные отсылки к Кэрроллу). Вокруг -- куклы, упыри и уроды, бесконечный издевательский цирк; в центре -- живой человек, которому страшно, который спешит закончить рукопись и который с недоумением и жалостью смотрит на существ, что вроде бы должны быть ему родными. В трактовке Редько состояние ждущего казни Цинцинната меняется не сильно: его герой долго пребывает во взвинченной предыстерике, но в истерику так и не впадает. Наоборот, он будто немного замирает к финалу, чуть-чуть затвердевает (что позволяет ему повторять палачу упорное «сам»), но изменения столь незначительны, что эволюцией их не назовешь. Должно быть, актер и режиссер согласились: герой меняться и не должен -- такого, как он есть, его приговорили к смерти, такой, каков есть, он обретет мир, который его достоин. Понятно, что это сложнейшая задача -- показать героя неизменным, не делая его скучным. Редько справляется с ней с честью.

Антагонист Цинцинната, месье Пьер (Петр Красилов), наоборот, весь движение, переливы, изменения. Вроде бы узник той же тюрьмы, но узник жизнерадостный, бодренький, здоровенький. Поворот, и вроде бы даже не просто узник, но человек, планировавший помочь герою с побегом и потому сам заработавший смертный приговор. Еще поворот, и не узник вовсе, а палач, что по традициям славного города должен подружиться с заключенным перед исполнением приговора. Красилов замечательно все это играет: бойкость и анекдоты, что покруче любых пыток способны свести с ума чистоплотного человека; улыбчивое, но приглядишься -- глубинно застывшее лицо, чудовищная маска; одновременно сверхгалантные и сверхвульгарные манеры. Никакой романтизации дьявола, свойственной советской литературе, -- мелкий бес, гаденыш, тот, что обязательно проиграет, -- сыгран Красиловым в абсолютном упоении и при абсолютном самоконтроле.

Точно сделаны и другие роли, весь зверинец, окружающий Цинцинната -- от развратной куклы Марфиньки (Янина Соколовская играет жену Цинцинната как гибрид Барби и надувной дамы из секс-шопа; взвизгивающая, причитающая и одновременно «светская» интонация пришла откуда-то из телесериалов) до ее сыночка, патентованного дебила, увлекающегося убиением кошек. Крохотная роль последнего сделана Прохором Чеховским блистательно -- от чисто технических штук (как он хватко держит мешок, в котором ну явно ведь копошится что-то живое и страдающее, даже не верится, что все бутафория) до поставленного мертвого взгляда в зал -- взгляда серийного убийцы.

Режиссер не предложил «надпрочтения» романа, своего сюжета, своей версии событий. Он лишь внимательно прочел Набокова и попытался перевести то, что сочинил автор, в более компактную театральную форму. Вышел спектакль с яркими актерскими работами, ничем Владимира Владимировича не обидевший. Вполне подходящий для первого знакомства целевой аудитории Молодежного театра с этим непростым автором.