Каждый год отборочная комиссия анимационного фестиваля «Крок», выбрав достойные из огромного числа фильмов, присланных на конкурс, оставляет для показа в информационной программе еще какое-то количество любопытных, но, на ее взгляд, менее удачных картин. Как говорится, к сведению. Но в этом году кроме обычной информационной программы селекция представила внеконкурсную подборку с загадочным названием «Протуберанцы сознания» (выражение это принадлежит председателю отборочной комиссии, режиссеру Михаилу Алдашину), куда вошли, как было объявлено, «странные фильмы». И программа эта стоит отдельного разговора.

Дело в том, что в анимации фильмов «странных» -- провокативных, диких, шокирующих, нарушающих все возможные правила и конвенции -- снимается немало. Масштабные анимационные фестивали, как, например, главный мировой смотр во французском городе Аннеси, с большим опытом толерантности в жизни и в искусстве, обычно не смущаются шокирующим сюжетом или изображением и ставят в конкурс все, что кажется ярким (практически все картины из «Протуберанцев сознания» можно было увидеть в этом году в Аннеси). У нас обычно картины с отталкивающим сюжетом или «уродливой картинкой» не берут ни в конкурс, ни для информационного показа. Такова традиция и в России, и на Украине -- то ли оттого, что мы привыкли к цензуре, то ли оттого, что воспитывались с пониманием анимации как чего-то непременно детского и безопасного. Но в этом году что-то случилось: может быть, нынешний состав отборщиков был толерантнее или количество «странных фильмов» дошло до критического значения, но «возмутительное кино» взяли. Правда, в конкурс оно все равно не попало, но «протуберанцам» это не помешало. Наоборот, собранные в одну «резервацию», эти фильмы не растворялись и не забывались, а создавали друг другу провокативный контекст высокого напряжения. Мало того: фестиваль был заранее полон слухов, и «Протуберанцы» собрали целый зал, хотя на «Кроке», полном разнообразных увлекательных мероприятий, принято «информацию» прогуливать.

В фильмах, которые мы увидели, были секс и насилие, политика и экскременты, кровь и растление, эзотерика и ужасы, но всюду сохранялась внятная ироническая дистанция, которая и делала эти работы кино, а не порождением больного сознания. В финской «Наживке» Тони Малакиаса мальчик-рыбак дружил с маленькой рыбкой, которую носил с собой в финскую баню. В бассейне верная подружка откусывала расслабившимся купальщикам фаллосы, а потом приносила мальчику, чтобы тот их использовал в качестве наживки для ловли больших рыб. Француз Луи де ля Тай в фильме «Большой мальчик» рассказал о том, как выжившая из ума бабушка подарила на день рождения своему десятилетнему внуку вместо игрушечного поезда куклу. Мальчик с досады забросил ее в угол спальни, но к ночи кукла выросла, ожила и стала горячей сексапильной блондинкой и наутро обещала повторение. Ребенок, бежавший сломя голову из школы на встречу со своей страстной Барби, обнаруживал, что бабушка исправила ошибку и заменила куклу на поезд, но теперь «большой мальчик» был безутешен. Двадцатитрехлетний японец Такена Нагао снял пластилиновый зомби-ужастик «Служанка с бензопилой», где сексуальная горничная спасала хозяина и его дочку от нашествия кровавых людоедов, нарезая их бензопилой в колбасу и заваливая все вокруг смачными пластилиновыми внутренностями. Американец Дэниэл Лундквист в фильме «Борис» рассказывал, как мальчику подарили барабан, в который он бил не останавливаясь, доводя до исступления всю деревню. К тому моменту, как барабанщик оброс бородой, соседи, испытавшие уже все способы его остановить, отрубили Борису руки. Но тот научился бить в барабан головой и был по-прежнему счастлив.

Нельзя не признать: в этих фильмах, какими бы неприемлемыми они кому-то ни казались, крепкий и внятный сценарий встречается не реже, а может быть, и чаще, чем у одобренного, «конвенционального» кино фестивального типа, которое часто выглядит красивыми и ложно многозначительными двигающимися картинами ни о чем. Авторам «Протуберанцев» внятный сценарий нужен, поскольку для них это кино не демонстрация умений, а целенаправленное высказывание. Зато красивая картинка у них встречается очень редко, напротив, чаще всего в этих фильмах подчеркнуто корявый (зато и запоминающийся) рисунок, да и движение с точки зрения профессии бывает неуклюжее. И не потому, что они не умеют рисовать или анимировать (большая часть авторов оканчивала те же знаменитые киношколы, что и их коллеги, фильмы которых попали в основной конкурс), а потому, что по-другому ставят задачу. Вот, например, один из лучших фильмов программы -- пластилиновая «История про маленького кукольного мальчика» шведа Йоханнеса Нюхольма -- 18 минут уморительного рассказа про парня, который, обливаясь от волнения потом, ждет в гости девушку (видели бы вы эту уродину!). Пытается убрать в комнате, потом развлечь ее фильмом в ожидании секса, но в самые важные минуты откуда-то выскакивает вредный домовой и все портит. Фильм снят очень коряво, как будто неумело, но старательно и настолько режиссерски точен в ситуациях и деталях, что зрители только ахают от узнавания и покатываются со смеху.

Для многих авторов «Протуберанцев» важный эффект -- обман ожиданий. Например, американец Аарон Хьюз в фильме «В обратном направлении», как это нынче часто делают в кино, с конца пересказывает любовную историю. С того момента, как девушка оплакивает возлюбленного, которого сама же толкнула под колеса автомобиля. Похожий на детский рисунок, упрощенный и уродливый донельзя (а Хьюз преподает анимацию в университете Нью-Йорка), показывает, что девушка мстила парню за то, что тот собирался ее бросить, а бросить ее он собирался, обнаружив в ее сумочке данные о том, что она бывший мужчина и перенесла операцию по перемене пола. Ну а в самом начале, оказывается, этот парень был инопланетянином, который принял облик человека, чтобы оплодотворить земную женщину и положить начало захвату земли. Каково? А в фильме француза Антуана Ардитти «Юлия» (кстати, по всем внешним параметрам это очень профессиональная работа) после удара молнии девушка прямо с кухни вдруг попадает в пустую комнату, где на стене есть пять рычагов. Рычаг, на котором нарисовано сердечко, заело, хотя Юлии очень бы хотелось, чтобы появился знойный мачо. Зато другие рычаги работают и в ту же комнату один за другим вываливаются кресло, кот, отвратительно орущий мужик и кувалда. Одновременно мы видим, как все эти вещи поочередно пропадают из дома вечно ссорящейся семейной пары. После драки с мужиком за кувалду Юлии все же удается сдвинуть рычаг с сердечком. И тут вместо того чтобы встретится с мачо, Юлия сама переносится в квартиру скандалиста, где осталась одна повеселевшая жена. И тут уже две девушки бросаются друг другу в объятия.

Авторы «Протуберанцев» -- главным образом люди молодые или относительно молодые -- 25--35 лет, в том возрасте, когда люди уже что-то умеют, о чем-то думают, но еще дурачатся, еще ищут себя, сочиняют новое и дерутся с авторитетами и стереотипами. Большинство из них не ограничивается анимацией, они занимаются видеоартом и другим современным искусством, сотрудничают с рок-группами и сами оказываются музыкантами, по их фильмам очевидно, что все они киноманы и легко орудуют цитатами и играют стереотипами. Среди самых радикальных фильмов программы есть и такие, авторы которых валяют дурака и пишут насмешливые манифесты даже в официальном каталоге, в графе «информация о режиссере». Майкл Мэллис, режиссер совершенно сумасшедшего американского фильма «Естественный отбор: подъем пролетариата» (где в окружении гигантского количества крошечных человечков идет борьба Дарвина, оплакивающего убийство любимой черепахи, с Марксом в детских штанишках), пишет, что он кандидат в мэры Питсбурга-2011, а пока работает возницей в Чикаго. В фильме этом, кстати, высказано предположение, что позвоночник человека начал разгибаться с тех пор, как мы встали с четверенек, но продолжает это делать до сих пор, так что скоро изогнется в обратную сторону, и люди будут ходить снова на четвереньках, выгнувшись, как крабы.

К сожалению, в этой программе наших фильмов, как, впрочем, и украинских, совсем нет. Хотя, например, какие-нибудь иронично-страшные фантазии Андрея Бахурина, живущие в Интернете, выглядели бы в контексте «Протуберанцев» вполне уместно. В России почти не снимают сумасшедшее кино -- на такие фильмы госфинансирования не дадут, их делают только независимые режиссеры. Но это не значит, что у нас его не захотят смотреть. Пожалуй, «Протуберанцы сознания» -- единственная программа фестиваля, которую можно брать целиком и показывать вечерним сеансом в каком-нибудь клубном киноманском зале. И гарантировать, что молодой публики будет полно, никто в отвращении не побежит из зала, а будут радоваться, хохотать, видеть в нахальстве авторов, в их парадоксах и презрении к нормам что-то живое и свежее, что позволяет считать анимацию современным и вполне актуальным искусством.