Игорь Яцко, сегодня руководящий театром «Школа драматического искусства», выпустил очередную премьеру -- «Саломею» по Оскару Уайльду. Спектакль, как говорится, «небезынтересен», но пока выглядит довольно сырым, и сходить на него, вероятно, лучше попозже. Яцко, как верный ученик Анатолия Васильева, демонстрирует приверженность тем же эстетическим ориентирам: медлительности, скульптурной пластике, геометрической выверенности мизансцен, сценографической чистоте и локальным цветам, каждый из которых «играет»; богатым, с этническим оттенком, костюмам, небанальному инструментальному сопровождению, певучей речи и пению, основанному на редкой, аутентичной музыке.

Спектакль идет в зале «Глобус», зрители круговыми ярусами сидят вокруг сцены, а подмостки представляют собой полупрозрачную голубую конструкцию, будто накрытый стеклянной крышкой водоем (художник Владимир Ковальчук). К этому голубому подиуму с высоты будет спускаться лестница -- на «террасу», оставив пир, выйдут Саломея и тетрарх с женой. Солдаты снимут с конструкции «крышку» и через отверстие в глубину, как в тюрьму, будут спускать на веревке плененного Иоканаана. А потом и вся установка поднимется наверх, чтобы показать, что происходит там, в глубине, затемненной водянисто-синими тенями. Там окажутся лестницы, по которым будет взбегать пророк, чтобы выкрикивать царям свои проклятия, и дно, залитое водой. Вся эта езда туда-сюда, снимание-опускание крышек и лестниц кажется чрезмерной, очень перегружающей небольшую сцену. Но в статике -- синий блестящий пол, по которому рассыпаны яркие апельсины, одетые в расшитые тяжелые белые одежды персонажи в высоких шнурованных сапогах -- это эффектно.

Спектакль начинается длинным барабанным соло -- Сергей Кузнецов из команды Петра Айду как шаман зачаровывает изощренной игрой на светящемся барабане Дарбука -- и к началу представления зрители почти впадают в транс. Само действие постоянно перемежается песнопениями-молитвами на арамейском, греческом, латыни -- Тина Георгиевская, фольклорист, много исполняющая духовную музыку, певшая в ансамбле «Сирин» и в васильевском «Плаче Иеремии», тоже умеет заворожить своим голосом. Все остальное более предсказуемо: артисты, пытаясь соответствовать пластической медлительности представления и музыке текста Уайльда в переводе Бальмонта, то завывают томно, то угрожающе ревут, и разве что вкрадчивый бритоголовый Ирод (Александр Лаптий) и высокомерно-зазывная Иродиада (Мария Зайкова) ставят наполненный страстью сюжет на свое место. Вот тут следует сказать о том, в чем режиссер Игорь Яцко уже вполне самостоятелен. Речь идет о педагогике.

Из учеников, когда-то набранных Анатолием Васильевым и мало кому доселе известных, Яцко в своих спектаклях делает отличных актеров. В «Кориолане» мы увидели ураганного Илью Козина, в «Саломее» -- неотразимо притягательную Наталью Кудряшову, играющую заглавную роль. Смешная, ничем в первый момент не поражающая воображение девушка, оказывается надменной и чувственной царевной, знающей силу своих чар, противостоять которым и впрямь невозможно. Кудряшова играет смело и условно, ее голос экстатически звенит, свой странный «танец семи покрывал» с цветастыми платками она танцует почти обнаженной, только в короткой прозрачной рубашке, но в этом, как ни странно, секса меньше, чем одержимости.

Выбор режиссером артиста на роль Иоканаана загадочен: Сергей Ганин, немолодой, седобородый, лысоватый (на лысине нарисованы какие-то непонятные геометрические фигуры), больше похож на инженера или бухгалтера, чем на пламенного красавца пророка, отчего страстные речи влюбленной царевны: «Я в твои волосы влюблена, Иоканаан, твои волосы похожи на гроздья винограда...» -- имеют незапланированно комический эффект. Но по воле режиссера все свои любовные заклинания Саломея произносит, отвернувшись от Иоканаана и глядя куда-то в пространство, что, вероятно означает, что царевна более влюблена в свои мечты и в нечто запретное, чем в героя, стоящего рядом с ней. Решение это весьма умозрительное и плохо рифмующееся с символистской пьесой, которая живет вне реалистических резонов. Но как бы то ни было, на игру Кудряшовой--Саломеи, жаркую, томную, вызывающую и невероятно напряженную, это не влияет. Так что теперь мы знаем еще одну настоящую актрису.