Ясутака Цуцуи. Сальмонельщики с планеты Порно. Перевод с японского С. Логачева, И. Логачева. М.-СПб.: Эксмо-Домино, 2009. Этот сборник рассказов с безумным заглавием вы вряд ли обнаружите на «хитовых» прилавках книжных супермаркетов, где аккуратные менеджеры выкладывают стопочкой свежие бестселлеры. «Сальмонельщиков» они стыдливо засовывают в самый дальний угол раздела «иностранной литературы»: благо инициалы автора предполагают прозябание в хвосте алфавитного порядка. Вообще удивительно, как эта книга вышла на русском языке: в отечественном книгоиздании застой, за переводы неизвестных авторов берутся с опаской, выживают за счет раскрученных имен. А тут относительно свежий (2006 года выделки) сборник японского скандалиста и провокатора да еще с таким названием, от которого у воспитанного покупателя может случиться анафилактический шок прямо у прилавка. Заботливые издатели честно пытаются упредить возможный приступ, поэтому и пишут на обложке: не пугайтесь, это, дескать, Филипп Дик и Мураками в одном флаконе. Но если быть честным: не Дик и тем более не Мураками. Но пугаться все равно не стоит.

Ясутака Цуцуи за полвека литературной карьеры заслужил, чтобы его ни с кем не сравнивали. В школьные учебники его рассказы попали уже тогда, когда Мураками только принюхивался к настоящей славе. Как попали, так тут же и выпали. С именем Цуцуи был связан самый громкий литературный скандал в Японии начала 90-х. Начался он с введения государством цензуры на так называемые «дискриминационные выражения» в литературных произведениях. Написанная Цуцуи в 1965 году фантастическая новелла «Автоматическая полиция» входила тогда в школьную программу по литературе, что вызвало эмоциональный протест со стороны японской Ассоциации больных эпилепсией. Дело в том, что описанное Цуцуи тоталитарное общество будущего, мягко скажем, не одобряло нетипичных физиологических проявлений со стороны граждан: за всевозможные трясучки, лихорадки и прочие припадки полагалось строгое наказание. Писателя обвинили в неполиткорректности, а его рассказы заклеймили как «провоцирующие комплекс неполноценности у некоторых групп граждан». Цуцуи посочувствовал «группам граждан» и, громко заявив о том, что запрещает печатать свои произведения в бумажном виде (дабы граждане не тряслись и не провоцировались), с головой погрузился в киберпространство. Он первым придумал многосерийный роман («Утренний Гаспар»), варианты продолжения которого придумывал вместе со своими поклонниками в Интернете. Написал сценарий для сериала, комикса и анимэ «Девочка, покорившая время». «Девочка» стала так популярна в мире, что Ассоциация эпилептиков простила писателя и попросили Цуцуи вернуться в «бумажное» книгопроизводство. С тех пор Цуцуи придумывает для своих фантастических новелл исключительно «дискриминационные» названия, но цензоры вынуждены терпеть.

Оговоримся сразу: в «Сальмонельщиках с планеты Порно» нет ни одного больного сальмонеллой. Зато присутствуют женщина-биолог, забеременевшая от неизвестного науке растения; ученый муж с дурным характером, превратившийся в добрейшего паука; рядовой клерк, погибший в результате борьбы за место на пляже; последний курильщик планеты Земля, атакуемый бомбардировщиками ВВС; волшебное дерево, вызывающее массовые приступы эротических сновидений, и еще десяток разумных и неразумных существ, способных нездорово влиять на человеческую фантазию. Если что-то и роднит Цуцуи с Филиппом Диком, так это склонность к беспределу. Японский писатель, кажется, никогда не отказывает себе в удовольствии отпустить тормоза и с ветерком проехаться по самым неудобным магистралям. Проблему японских «белых воротничков», ютящихся в малогабаритных норах и штурмующих кабинеты психоаналитиков, Цуцуи разрешает просто: они просто истребляют друг друга, дружно устремившись к морю в период массовых отпусков. Демографический кризис в его рассказах ликвидируется при помощи таинственных растений и инопланетных существ. А лучшие представители рода человеческого и вовсе депортируются на далекую планету, где весело коротают дни под двумя солнцами, рожая здоровых детей и практикуя свободную любовь ко всему живому.

Его фантастика рождается из социальной проблематики, но в ней нет и толики муракамиевского занудства и безнадеги. С проблемами человеческих индивидов Ясутака Цуцуи справляется просто: посредством естественного отбора, где выживает не столько сильнейший, сколько смешнейший и безумнейший.