В минувшую субботу в рамках программы историка Сергея Никитина «Москультпрог» состоялась экскурсия по Всероссийскому выставочному центру (знаменитой ВДНХ). Экскурсия во всех смыслах неординарная. В ней участвовали более ста человек. В авангарде внушительной колонны были известные историки культуры -- помимо Сергея Никитина Наталия и Анна Броновицкие, Валентин Дьяконов, Ирина Горлова, Марина Авдонина. А командовал парадом Владимир Паперный, автор признанной во всем мире книги «Культура Два» -- увлекательного путешествия к архетипам мифологического сознания советской империи. Экскурсия имела целью уточнить важные смысловые акценты текста ВДНХ. И это удалось.

Первым объектом осмотра был выбран памятник «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной. Его сейчас как бы нет -- разобрали стальную 24-метровую скульптуру несколько лет назад. Теперь вроде собирают. Но не удается что-то. Как в известном анекдоте, «лишние детали все время остаются». Сроки открытия постоянно срываются. То, что сначала громадная процессия почтила присутствием огромную бесформенную, упакованную в сетку и леса стройку, точнее задрапированную пустоту (скульптуры-то нет, строится постамент), оказалось принципиальным в контексте идеи дальнейшей экскурсии. Новейшая история с мухинским шедевром преломляет в себе экзистенциальные перверсии главной советской выставки.

Выставка достижений народного хозяйства (изначально Всесоюзная сельскохозяйственная выставка) последовательная, исчерпывающая, психопатическая в абсурдистской чистоте репрезентация «того, чего не может быть». Понятно, что ВДНХ находится рядом с иконографическими программами архитектурных утопий, моделями земного рая -- от идеальных городов и усадебных ансамблей до общественных садов эпохи промышленного капитализма. Однако существует разница. «Нормальная» репрезентация «места, которого нет» (собственно утопии) выстраивается логически связно и подчинена эмоциональному тонусу воодушевленных надежд (на лучшую жизнь, вселенскую гармонию). В случае с ВДНХ ткань текста постоянно рвется, логика языка рушится, обнадеживающие перспективы оборачиваются сплошь и рядом безнадегой абсурдных помех. Все эти причуды концептуальной топографии ВДНХ были виртуозно изложены Никитиным, Паперным и другими экспертами. Ведь когда, например, затеяли строительство выставки, демонстрирующей достижения сельского хозяйства советской страны? В голодном 1937-м. Паперный прокомментировал сей факт как языческое карнавальное замещение чуда о хлебах и рыбах. Но и в этом замещении произошел сбой программы. Рассказывают Наталия и Анна Броновицкие: «Перед официальным открытием выставки партийная комиссия подвергла ансамбль идеологическому разгрому, после чего все павильоны были снесены или реконструированы, а главный архитектор В.К. Олтаржевский сослан в Воркуту».

Сбои, алогизмы и концептуальные диверсии стали неотъемлемой частью биографии главной выставки СССР. Второе помпезное открытие произошло в 1939 году. А уже в 1941-м происходит беспрецедентный для советской империи случай -- «лучший в мире» сад остается без садовника: сносят 25-метровую статую Сталина (скульптор С.Д. Меркуров). Она была ориентиром для немецких летчиков.

Павильоны национальных республик поражают воображение немыслимыми деталями (ювелирной иногда отделки) и ощущением какой-то киношной приблизительности на уровне проекта. Никитин видит причину в том, что координации между отдельными бригадами (художников, скульпторов, архитекторов) не было, многие относились к заказу цинично, как к способу заработать. Потому, в частности, роскошный деревянный портал павильона «Карелия» (выстроен для так и не состоявшейся Карело-Финской ССР) с умопомрачительной резьбой фронтона и мощных дверей приставлен к обыкновенной убогой павильонной коробке.

Семиотический восторг восприятия утопической темы блокируется и вследствие номенклатурной чехарды. Подходим к павильону «Армения» и видим: на его боковом фасаде под фризом, похожим на еловые ветки с шишками, сидят маленькие скульптурные белочки. С чего бы им там сидеть, спрашивается? Армению ведь показывают... А ничего страшного. Когда построен был павильон, то назывался «Сибирь». В «Армению» превратился позже. Оказалось достаточно заменить буквы на фасаде. Белочек трогать не стали -- богатство советских лесов принадлежало всему советскому народу, всем республикам: мой адрес не дом и не улица! А все остальные детали лепного декора (колосья, корзины фруктов, цветы, кувшины, серпы и молоты) вполне универсально кочуют с павильона на павильон. Язык воодушевленной эмблематики на ВДНХ элементарен. Он в самом деле безадресный, тоже в своем роде упаковка пустоты.

Сегодня семиотическая катавасия дает плоды дичайшие. Гордость 1960-х -- павильон «Космос» переименован в «Садоводство». Там в огромном ангаре торгуют цветами, саженцами. А в купольном зале остался висеть портрет Гагарина. Его почему-то занавесили, но тем не менее знакомая улыбка угадывается сквозь белое полотно -- из своего далека легендарный покоритель космоса наблюдает за прозой жизни погруженных в земные (буквально) заботы людей.

Лейтмотив значимого отсутствия в случае с юбилейным годом ВВЦ странным и символическим образом поддержан открывшейся на прошлой неделе в Новом Манеже выставкой «Застывшее будущее». Она посвящена 120-летию Веры Мухиной. Главная ее тема -- история создания былого символа ВДНХ «Рабочего и колхозницы». Поддержанная правительством Москвы экспозиция (куратор Георгий Никич) подробно повествует о подготовке к всемирной Парижской выставке 1937 года, о роли архитектора Иофана, о героическом труде Мухиной и инженера Петра Львова, об уникальной технологии изготовления скульптуры из хромоникелевой стали, о поиске членами правительства «некоего бородатого лица» (Троцкого) в складках юбки колхозницы... О многом рассказывает экспозиция. Нет лишь в ней раздела, посвященного сегодняшней истории памятника. Где он, что с ним? Как хранят? Как собирать намерены? Информации никакой. В ее отсутствие презентация памятника на выставке тоже оказывается частью нигилистической утопии исчезнувшей советской страны.