Чжан Цзюнь-хун -- депутат тайваньского законодательного юаня (парламента), известен как активный борец с авторитарной властью гоминьдана. С 1979 по 1987 год находился в тюрьме, после освобождения был генсеком и и.о. председателя оппозиционной Демократической прогрессивной партии (ДПП). Во время президентских выборов-2000, на которых победил кандидат ДПП Чэнь Шуй-бянь, возглавлял партийную комиссию по избирательной стратегии. Можно ли говорить, что мечта тайваньских диссидентов-«семидесятников» стала реальностью? С ЧЖАН ЦЗЮНЬ-ХУНОМ беседует специальный корреспондент газеты «Время новостей» Александр ЛОМАНОВ.

-- Что изменилось в тайваньской политике с приходом к власти президента от недавней оппозиции?

-- Это первая смена власти не от человека к человеку, а от одной партии к другой. Это крайне важно и для 400-летней истории Тайваня, и для 4000-летней истории Китая, ведь в прошлом смена власти не обходилась без революции, кровопролития. Были примеры, когда демократию навязывали побежденному государству, вводя ее сверху вниз и добиваясь стабильных результатов, -- в послевоенной Японии, в Индии. У нас же этот процесс осуществлен снизу вверх, хотя в восточной и китайской культуре не было демократических институтов. Однако силы прошлого очень сильны, ДПП правит в меньшинстве -- перевес на президентских выборах был небольшим, большинства в парламенте нет. В таких условиях трудно поддерживать стабильность, но прошло два года -- и все удержалось. Это тоже большая заслуга. Еще одна заслуга относится к области отношений с материком. Перед выборами материковый Китай не скупился на угрозы, пугая тем, что победа ДПП обернется силовым присоединением Тайваня к Китаю. Им вторили гоминьдан и недавно возникшая Партия близости к народу: вот выберете не того -- и на нас нападут коммунисты. Но народ не уступил двойному давлению, люди проголосовали за Чэнь Шуй-бяня, неугодного и материку, и гоминьдану. Смелость людей -- это уже достижение.

Другое достижение -- стабилизация внутри Тайваня. Посмотрите, как резко и оскорбительно нынешняя оппозиция критикует власти. Я отсидел восемь лет за то, что произнес несколько слов, а ведь другие получали сроки по 25--26 лет, до этого приговаривали и к 36 годам. Придя к власти, оппозиция не стала сводить счеты, никто из нынешних критиков власти ни разу не был арестован. Политзаключенных у нас больше нет. Мы создали прочную демократическую основу для будущего Тайваня. Правда, от крайности авторитарного режима мы ушли в другую крайность -- нынешняя власть слишком слаба, ей нужно больше решительности. Оппозиционные партии и СМИ злоупотребляют свободой, переходя разумные рамки.

-- ДПП пришла к власти под лозунгом борьбы против «черно-золотой», то есть мафиозно-коррупционной практики прежних правителей...

-- ДПП настроена решительно, но сопротивление очень велико. Из числа заметных событий можно указать на дело парламентария Ло Фу-цзу, «братана Ло». Сейчас он арестован и находится под следствием. Это известный лидер мафии, но доказательств его преступной деятельности не было. Формально он беспартийный, но кандидаты от гоминьдана и даже спикер парламента опирались на его поддержку на выборах. За несколько лет размер выданных с его помощью банковских кредитов превысил два с лишним миллиарда тайваньских долларов.

-- А что хорошего сделала новая власть для простых людей?

-- Среди простых людей бытует недовольство правительством. Но это общеазиатский феномен -- так же относятся люди к новому руководству в Южной Корее, в Индонезии, на Филиппинах. Люди недовольны плохой ситуацией в экономике, падением акций. К тому же возможности новой власти ограниченны, она не очень прочно стоит на ногах. Чиновничий аппарат целиком остался в наследство от старой гоминьдановской системы. Люди недовольны властью, но еще больше теми, кто создает ей препятствия, -- это смягчает народное недовольство правительством, они понимают, что его оппоненты слишком сильны.

-- Раньше тайваньская политика казалась очень простой -- был старый консервативный гоминьдан, которому противостояла новая сила в лице ДПП. Теперь же возникло так много партий...

-- Все демократические страны проходят через это, во Франции при Третьей, Четвертой республике было куда сложнее, чем сейчас на Тайване. У нас, правда, есть мощный внешний фактор: постоянное запугивание со стороны материкового Китая поддерживает у людей ощущение кризиса, которое превратилось в гаранта стабильности нашей политики. Избиратели видят слабости правящей ДПП и оппозиционных партий, но меньше всего им нравится китайская компартия, и перед лицом угрозы с материка они не хотят беспорядка. И это мощный вызов для материкового Китая -- ему несложно превзойти Тайвань в экономике, намного труднее обойти его в области демократической политики. Мы не можем соперничать с материком ни в военной, ни в экономической сфере, но в области политики мы располагаем очень мощным оружием.

-- А простые жители Китая знают, что у Тайваня есть такое оружие?

-- Когда лет десять назад наши бизнесмены стали прибывать в различные районы материка, это был огромный вызов -- узнав о благополучии и мощи Тайваня, простые китайцы поняли, на какую нищету и отсталость обрекла их компартия. Но сейчас там есть районы, которые не только догнали, но и перегнали Тайвань по зажиточности. Вряд ли люди столь же остро завидуют богатству Тайваня. Но я знаю, что жители материкового Китая любят смотреть тайваньское телевидение, посещают тайваньские сайты в Интернете. Тамошним властям не сдержать этот интерес.

-- Однако благополучие Тайваня было построено в десятилетия господства гоминьдана, не так ли?

-- При гоминьдане на Тайване появились процветание и демократия, чего не было при власти компартии на материке. Но они не были развиты гоминьданом, напротив, его авторитарная диктатура причиняла им вред. Наше благосостояние создано усилиями прославившихся на весь мир мелких и средних предприятий. Гоминьдан помогал не им, а крупным финансовым группам, мелкие и средние предприятия были как сироты, росшие под ударами стихии. Предприниматель нанимал своих родственников и соседей, создавал предприятие, не зная английского языка, отправлялся за границу, объезжал полмира и привозил кипу заказов. Эти бизнесмены создали себя сами в тех условиях, когда им практически невозможно было выжить на Тайване. И именно они, а не крупные предприятия, создали благосостояние Тайваня. То же и с демократией -- гоминьдан всеми силами подавлял несогласных, зажимал рот, бросал в тюрьмы. Когда эти диссиденты пошли на выборы, мелкие и средние предприниматели заметили их, стали покупать оппозиционные журналы, жертвовать деньги на выборы, помогли им пробиться в парламент и стать влиятельной силой. Так что благосостояние и демократия стали неожиданными последствиями репрессивной политики гоминьдана, который совершенно напрасно пытается приписать эти заслуги себе да еще и связать их с неким «конфуцианским капитализмом». Конечно, было бы несправедливо говорить, что у гоминьдана вовсе нет заслуг перед Тайванем. Как ни плох гоминьдан, правление компартии стало бы настоящим несчастьем не только для Тайваня, но и для всего Китая, ведь у него не было бы примера экономического чуда.

-- А что дальше?

-- Самая большая проблема связана с будущим Китая, который при неблагоприятном стечении обстоятельств может натворить больших бед во всем регионе. Тайвань является важной силой, способной поддержать мирное и стабильное развитие материка и региона. Тайвань понимает окружающий мир лучше Китая и лучше окружающего мира понимает Китай. Но при этом важно, чтобы Тайвань мог продолжать существовать и развиваться. Сможет ли тайваньская экономика продолжить устойчивое развитие, чтобы и дальше активно взаимодействовать с экономикой материка? Сможет ли наша демократия создать стабильное правовое государство? Сможет ли Тайвань добиться того, чтобы в нем нуждались Китай и окружающий мир, предотвратить превращение материка в источник «желтой угрозы», не допустить превращения Тайваньского пролива в поле битвы? Обязательно надо, чтобы в нас нуждались, иначе существование Тайваня станет проблематичным. Но нам надо будет активно думать и трудиться над тем, чтобы стать востребованными посредниками.