Сезон открылся программой «Маленькая коллекция колоколов и колокольчиков». Хотя представленная музыкальная коллекция и названа маленькой, программа получилась масштабной, умной, тщательно подготовленной и отлично срежиссированной. Она великолепно соотносится с тем жанром «концерт-спектакль» («концерт-перформанс»), что утверждает принятая музыкальной лабораторией и ее руководителем Петром Айду стратегия. В каком-то смысле программа стала оммажем самому театру и его основателю Анатолию Васильеву.

По признанию артистов лаборатории, «Маленькая коллекция» появилась в результате работы музыкальной лаборатории театра над спектаклем режиссера Игоря Яцко по пьесе Марины Цветаевой «Каменный ангел». В процессе подготовки спектакля решено было превратить зал «Глобус» в подобие «музыкальной шкатулки», производной от средневекового мистериального театра. Внизу -- преисподняя. Выше -- земная жизнь. Наверху -- небеса. Вот там-то и находились колокола, специально изготовленные звонарем Александром Жихаревым. Причем изготовлены они были по его уникальной технологии. Это так называемые пластинчатые колокола: большие металлические (латунные, бронзовые) пластины, звучащие как взаправдашний колокол.

Александр Жихарев создавал авторские колокола для театра еще двадцать лет назад. Тогда он сотрудничал с самим Анатолием Васильевым, азартным собирателем всех достижений неканонической, андеграундной культуры.

Однако парадоксальная тонкость нынешней программы в том, что колокола как таковые в ней практически не звучат. Она задумана как представление именно музыки, в которой отражены идеи колокольного звона. Это коллекция музыки, посвященной колоколам. Своего рода отражения отражений. Об этих отражениях читателям «Времени новостей» рассказывает Петр Айду:

-- Когда мы составляли программу, то не руководствовались хронологическим принципом чередования разных музыкальных номеров. В то же время внутри каждого номера мы старались сохранить стилистическую цельность. Начался концерт пьесой для клавесина «Колокола» английского композитора XVII века Вильяма Берда. Звучит пьеса очень современно, во многом соотносится с сегодняшней концепцией минимализма.

Далее программа формировалась по принципу контраста. Радостные барочные колокольчики Берда сменились мощью русских колоколов из Мусорского (транскрипция Игоря Худолея в виде сюиты для фортепиано музыки оперы «Борис Годунов») и Рахманинова («Светлый праздник», часть из сюиты для двух фортепиано). Нам важно было подчеркнуть, что русская колокольная традиция принципиально отличается от европейской. На наш взгляд, в лучшую сторону. Она не опирается на темперацию, на двенадцатинотную гамму. Она опирается на естественную акустику -- акустику природы колокола как такового. Европейцы желали присоединить колокольный звон к тональной системе. Колокола плохо присоединяются, это не гармонические обертоны -- они сложнее, чем тональная система. Потому, кстати, весь концерт завершился у нас сочинением для двух фортепиано Павла Маркелова «Звон». Маркелов -- композитор, звонарь русской старообрядческой церкви. Он делает музыку для колоколов. Пишет симфонии колокольные. Во впервые исполнявшейся в концертной версии пьесе Маркелова 1990 года для двух фортепиано (пьесу мы исполняли с Федором Амировым) воспроизводится наиболее точный образ русского звона.

Постоянный диалог традиции старой музыки и музыки новой, во многом экспериментальной, стал одним из лейтмотивов концерта. Например, хрестоматийная пьеса Паганини «Колокольчик» в обработке Листа, исполненная мною, кстати, на антикварном рояле последней трети XIX века английской фирмы Collard&Collard, сменилась «нахальной» обработкой этого сочинения современным композитором Амленом (Hamelin). Это действительно «отражение отражений». Палимпсест: одно просвечивает сквозь другое. Версию Амлена играл Федор Амиров. Он выступил в роли эдакого пересмешника, ниспровергателя возвышенных романтических эмоций. Образ виртуоза XIX столетия подвергается иронической деконструкции. Виртуоз нашего времени, такой деловой парень -- без ореола таинственности и демонизма.

Отдельно упомяну сочинение безвременно ушедшего российского композитора Николая Корндорфа «Ярило». Оно было написано в 1980-е годы. Считаю его одним из выдающихся сочинений для фортепиано в русской музыке конца XX века. Рад, что довелось сыграть его. С точки зрения технологий в нем использовано все, что было к этому времени накоплено. Это касается и нетрадиционных техник игры (щипки, электроусиление) и обработки звука (вся электроакустическая часть программы исполнена музыкантом Иваном Лубенниковым). При этом -- высокотехнологичное (и очень непростое для исполнения) сочинение потрясающе ассоциируется со звонами языческого мира, чем-то очень архаичным.

Другой пример контрастного сопоставления разных музыкальных традиций: исполнявшаяся мною на лютне пьеса французского композитора XVII века Валле «Деревенские колокола» и сменившая ее композиция Романа Суслова «Колокола» из альбома «Этнические опыты» известной рок-группы «Вежливый отказ». Эта музыка, сыгранная квартетом (Дмитрий Шумилов, бас-гитара, Дмитрий Власик, ударные, Федор Амиров, фортепиано, Петр Айду, электрогитара), основана на традициях артрока и джаза. Нет прямого подражания колоколам. Колокольный звон угадывается на уровне архетипическом.

Свою программу мы мыслили как действо, спектакль. Потому придумали специальную световую партитуру (автор Елизавета Равдель). Потому ввели оперную арию (композитора Каталани), спетую Наталией Павловой в историческом костюме XIX века. В добрых традициях театра появление оперного персонажа начинается драматическим ударом колокола за сценой. Солист ансамбля ударных инструментов Марка Пекарского Дмитрий Власик показал сногсшибательный музыкальный перформанс: на лезвиях топоров, ударных, металлических пластинах (пластинчатых колоколах) сыграл пьесу Дэвида Ланга «Хор наковален».

Интригующий драматургический образ рождался и во время исполнения в сумерках сцены флейтистом Иваном Бушуевым пьесы композитора Шарино «Легкие ветерки вдалеке». Подражающая звуку ветра флейта воспроизводит звучащую тишину и одновременно -- дрожание колокольчиков.

Сыгранные артистами лаборатории сочинения Равеля, Мессиана, Мюрая, позднего Листа мыслились как развитие заданной в программе тонкой эмоциональной, лирической темы.

В заключение хочу сказать, что с перформансом, синтетическим жанром современного искусства нас сближает и состоявшийся в программе своеобразный парад музыкальных инструментов от флейты XIX века, лютни до электрогитары. А клавишные удостоились отдельного сюжета. Слушатели смогли оценить и английский рояль позапрошлого века, и клавесин, сделанный по итальянским моделям века XVII, и фисгармонию, бывшую в почете в романтическую эпоху. У меня особое почтение к этим инструментам, нередко гибнущим из-за халатности наследных владельцев. Свою деятельность в их защиту я оформил как движение «Приют для роялей», отчет о работе которого можно посмотреть на сайте www.oldpiano.ru.