«Баядерка», что в минувшую пятницу открыла в Мариинском театре десятый фестиваль «Звезды белых ночей», -- вторая с половиной попытка балетмейстера-реставратора Сергея Вихарева утвердить в России моду на аутентичную хореографию Мариуса Петипа. Первой была «Спящая красавица»: Вихарев отказался от версии Константина Сергеева, присутствовавшей в театре полвека, и расчистил текст по записям балетного режиссера Николая Сергеева, хранящимся в гарвардском архиве. Предъявив публике совсем незнакомую -- по темпам, краскам и тексту -- «Спящую красавицу» 1890 года, Вихарев получил два ведра патетических помоев от балетных идеологов, по-советски привыкших оправдывать «улучшения» не понимавшего чего-то классика, «Золотую маску» и опасное место на авансцене современного искусства.

Это место признали за ним окончательно три месяца назад, когда в столице была показана реконструированная в Новосибирске «Коппелия». Вторая попытка проповеди аутентизма оказалась очень удачной: спектакль также увез «Маску», но главное -- способ хореографического мышления, что был свойственен балетному классику, стал более понятен публике. Балетоманы поверили, что дар Мариуса Петипа в редакционных подпорках не нуждается. Нынешняя премьера, как ни странно, говорит о том, что в это не до конца поверил Мариинский театр.

История о служившей в храме баядерке Никии, влюбленной в великого воина Солора, преданной им ради дочери раджи, затем убитой по ее повелению и явившейся на свадьбу привидением, была впервые поставлена в Петербурге Петипа в 1877 году. (На нынешней афише значится: «Реконструкция спектакля 1900 года» -- что обусловлено архивными записями, они относятся к тому авторскому возобновлению.) Спектакль шел весь XX век, но вскоре после революции лишился четвертого акта -- потустороннего визита на свадьбу. Официальной причиной считаются проблемы с машинерией и недостаток рабочих, обеспечивавших землетрясение (в первом акте Солор клянется над священным огнем, что будет верен баядерке, в четвертом, когда великий брамин соединяет руки воина и дочери раджи, должен рушиться храм). В чем настоящая причина «усекновения» спектакля, теперь не узнать -- но вплоть до минувшей пятницы он заканчивался опиумным сном Солора, в котором ему являлась погибшая баядерка.

Балет не просто сокращали, его меняли. В 1941 году Вахтанг Чабукиани поставил для себя танцы -- и взамен принятого в старинном балете мужского хождения по сцене и держания балерины Солор стал прыгать и летать. Через семь лет появилась вставная вариация Золотого божка, сделанная для себя Николаем Зубковским. Петр Гусев поставил вариацию для дочери раджи. Все эти тексты по праву считаются «золотым фондом отечественной хореографии». И взять, тихонько отодвинуть в сторону «золотой фонд», сказать: да-да-да, но давайте все-таки взглянем, как было у Петипа, -- Сергей Вихарев не смог. Все это осталось в спектакле.

Ох, понимаю, что выгляжу политруком, отчитывающим бойца за то, что он не закрыл собой амбразуру. Требовать от постановщика, не обладающего в театре реальной властью, идти на принцип, прорываться сквозь толпы заслуженных педагогов, ставить ультиматумы (или доведем спектакль до ума, или вовсе не будем делать) -- бессмысленно и жестоко. Когда театр все в большей степени работает не на художественный, а на денежный результат (только этим можно объяснить срочную гастроль накануне премьеры, в результате которой кордебалет прилетел на репетицию за день до выпуска), наступает время компромиссов -- маленьких радостей, а не больших торжеств.

Но и радостей немало. Восстановлены декорации по эскизам 1900 года: художник Михаил Шишлянников воспроизвел сияние дворца в индийском разящем солнце и поражающие воображение интерьеры. Возвращены детали -- пристрастие Никии к игре на гитаре. И, главное, снова можно увидеть четвертый акт, а в нем самодостаточный и выточенный, как цветок, танец лотосов в исполнении питомцев Вагановского училища и трио Солор--Гамзатти--Никия, где назойливое привидение отвлекает воина от невесты.

Если бы было больше времени на репетиции (в танце Джампе, например, среди шести танцовщиц не нашлось двух, поднимавших ноги на одинаковую высоту). Если бы получившая главную роль Дарья Павленко, стремительно (и заслуженно) делающая сейчас карьеру, к своему обаянию добавила еще и умение не прощаться с техникой к середине спектакля. Если бы Вихареву удалось сдержать напор присяжных хранителей наследия, доказав, что рассчитанные на балерину и кордебалет конструкции Петипа абсолютно устойчивы и в XXI веке можно обойтись без мужских танцев (тем более что танцевать изобретения Чабукиани в труппе все равно некому, что и показал Игорь Колб). Тогда можно было бы говорить, что это третья удавшаяся реконструкция. Пока что -- вторая с половиной.