Судьба-индейка сводит на тюремном этапе двух персонажей, которые полярно далеки друг от друга, но именно поэтому просто не могут не стать напарниками. Рецидивист Сумароков по кличке Сумрак (Сергей Безруков) -- фиксатый смотрящий зоны, обладатель живописной наколки во всю спину, утверждающей, что «западло иметь семью и детей», а грудь украсивший витиеватой максимой «наступи менту на горло, раздави козла ногой» и вообще страдающий геморроем, ибо «с 16 лет сидел». А к нему в пару -- бывший милиционер Кольцов (Дмитрий Дюжев), невесть как не попавший на «красную зону», а потому испытывающий нешуточный прессинг со стороны блатных (сидит, понятно, не по делу, а по описанному еще Сергеем Довлатовым «своеобразному представлению о рыцарстве»).

В какой-то момент благодаря спецназовцу Гагарину (Алексей Кравченко), который служил с Кольцовым в одной горячей точке, эти «дипломаты поневоле» умудряются бежать и оказаться под невероятно смешными фамилиями Ромашкин и Убегаев в пионерлагере «Юнга» в качестве вожатых. Лагерь, надо сказать, тот еще. В нем отрабатывают повинность чудесные женщины, телевизор показывает «всего один канал -- слава богу, «Первый», а дети, как будто наученные каким-то взрослым дядей, ведут себя не как современные тинейджеры, а как послушные болванчики, насмотревшиеся киножурнала «Ералаш» и потому мажущие сверстников зубной пастой, способные пришить вожатого к постели суровыми нитками. А на повестке дня праздник Нептуна и прочие «несусветные радости и красоты»...

Как видно, изобретая сюжет, создатели «Каникул» не особенно напрягались, осваивая формулу вполне беспроигрышную. Из западных аналогов в первую очередь приходят на ум, конечно «Мы не ангелы» (1989) Нила Джордана по сценарию самого Дэвида Мамета, где двух беглецов в исполнении Роберта Де Ниро и Шона Пенна по ошибке принимали за священнослужителей, суперхит конца прошлого века «Действуй, сестра! (1992) Эмиля Ардолино с Вупи Голдберг в роли певички из Лас-Вегаса, попавшей по программе защиты свидетелей в женский монастырь (видимо, по причине отсутствия за океаном пионерлагерей чаще всего самозванцев в голливудских фильмах привечают именно церковные стены), а также с определенными оговорками «Детсадовский полицейский» (1990) Айвена Райтмена со Шварценеггером в роли безусого, но мускулистого няня под прикрытием. При желании можно припомнить еще с дюжину названий, но толку от этого будет немного.

Потому что предоставляемая почтеннейшей публике история не имеет ничего общего с западными аналогами. Потому что весь юмор сводится здесь к несостыковке обычного человеческого языка и блатной фени (вот «черта некому играть», вот ложку называют «веслом», а конфеты монпансье -- «грохотулями», вот «козлам не сдается наш гордый «Варяг», вот плетутся кружева вокруг разных значений слова «лагерь»), а общая беззубость (какое там воспетое помянутым уже Довлатовым «Замри, картавый, перед беспредельщиной!») превращает фильм -- большой, настоянный на «бригадовских» (если смотреть по актерам) чифирных корневищах, идущий в лучших кинотеатрах страны -- в не менее чем тонну отвратительной, прогорклой и вязнущей на зубах гуманистическими комочками манной каши. Той самой, что стояла комом в горле у нескольких уже поколений более или менее приличных людей. Это ни на секунду не забавно и довольно противно. А если вам вдруг придет в голову развлечься подобным образом, то лучше не ходите в кино, а вспомните старый анекдот про зека, умудрившегося стать воспитателем детского сада. Одна только реплика описавшегося малыша («Мокруху шьете, гражданин начальник?») стоит всех полутора часов этого в высшей степени неудобоваримого произведения. И священный ужас состоит в том, что этому фильму невозможно предъявить хоть сколько-нибудь осмысленные претензии -- ну как же, все по-доброму, все культурно, и Питер не иначе как Ленинградом называют. Но неприятно. Манная каша лезет из ушей. И из глаз. И из всех остальных органов чувств. Горшочек, вари!