Организаторы фестиваля «Черешневый лес» -- «Краутерконцерт», Bosco di Ciliegi, Музей Пушкина и впечатляющий попечительский совет во главе с Олегом Янковским (там еще Галина Волчек, Эдвард Радзинский, Юрий Башмет, Виктор Третьяков, Слава Зайцев и другие) -- подобрали мероприятию трудный жанр светского раута по художественному поводу.

Ведущая концертов и попечитель Ингеборга Дапкунайте все время кокетливо и нежно просила «отключить прибор» (в смысле телефон). Янковский в дверях улыбался и угощал черешней. Шныряли подносы с шампанским и тарталетками, двигались коробки конфет. В антракте, зажатый между спиной Градского и плечом Сати Спиваковой, слушатель мог не специально задеть Екатерину Андрееву или наступить на ногу Левону Оганезову: трогательная история о том, как светский хроникер попал в рай.

Если не считать раздавленной черешни, звона падающих бокалов, нескольких музыкальных деталей вроде необъяснимого выбора на роль пианиста «играющего менеджера» Юстуса Франца и жвачки, которую я второй день не могу отодрать от подошвы, конструкция из светскости и художественности удалась. Публика смотрелась очаровательно, музыкальная часть -- импозантно.

Не прибегая к помощи репертуарных или тематических концепций, фестиваль достиг неповторимости. Плюс к черешне, ароматам, трехлитровым банкам с цветами, Бутману с Коганом на свежем воздухе и разноцветной пыли в глаза -- красивый исполнительский состав: смесь знакомого и неизвестного, демократичного и элитарного. (Спиваков, Третьяков, Петров, Плетнев, Башмет -- за высокое; Павел Коган, Игорь Бутман, Юстус Франц -- за демократию в искусстве; несколько гастролеров -- для эстетической интриги.)

В зале преобладали «винтажные вещи» (шик сезона, «антиквариат» известных марок). Можно только удивляться, насколько много и давно в этом стиле делается на рынке классической музыки.

Вот, к примеру, Симфония Кончертанте Моцарта, которую оркестр Башмета «Солисты Москвы» играет, сколько себя помнит. В знаменитой интерпретации каждая складка прихотливо заложена много лет назад, но время все больше облагораживает предмет. Раньше он был прозрачен и летуч, теперь в его гамме заметна терпкость.

В том же антикварном духе был выдержан весь фестивальный диалог камерных оркестров. Послевоенный венский стиль (точные линии, строгие формы) показал Венский камерный оркестр. Владимир Спиваков с «Виртуозами» предложил фирменную манеру, изобретенную несколько десятков лет назад и все еще популярную. Открытый пафос и чувствительный к нему инструментализм он украсил небрежной игрой Вадима Репина (в башметовском концерте Виктор Третьяков был тщательнее) и вокальным сетом в исполнении податливого Дмитрия Корчака и стойкого Родиона Погосова. Старинный стиль от этого свежел. Но настоящий винтаж -- это когда архивная штучка поражает новизной. Так звучала лишь программа виртуозных английских духовиков London Wings с Михаилом Плетневым: квинтет Бетховена для духовых инструментов и рояля, не пугающие пьесы европейского авангардиста Дьердя Лигети, квинтет Римского-Корсакова для духовых с роялем -- маленький шедевр наивного письма. Аристократизм раритетов подчеркивало экстраординарное исполнение.

Теперь, если отбросить гардеробные метафоры и пообещать больше не сравнивать фестивальные выступления элиты с принципом маленького черного платья -- столь же привлекательного, сколь традиционного, -- останется заметить: составление шикарного финала сезона из шутки-юмора почти во всех программах, прелестной атмосферы, тысячу раз слышанных вещей в известном исполнении и потерянных среди всего этого гастролеров вызывает и восхищение, и усталость. Взаимное умиление публики и музыкантов не позволяет определить, чья слеза скупее. Почему бы не решить, что утонченности и строгого (можно и радужного) профессионализма достойна всякая аудитория, в том числе самая дорогая. Но если этого решения не слышно и навязчивый выбор между шлягерами и исполнительской неаккуратностью омрачает всю картину, то в оголтелом консьюмеризме начинаешь подозревать вовсе не публику.