Александр ТАСЕВ -- директор по России и СНГ компании Autodesk, одного из мировых лидеров в области решений для проектирования, дизайна и инноваций. Наш корреспондент побеседовал с ним о том, как мог бы выглядеть российский рынок систем автоматизированного проектирования (САПР) и как он выглядит на самом деле.

-- Когда-то у нас существовало множество отраслевых институтов и специалистов, занимающихся экономикой предприятий. Они передавали собственный опыт новым поколениям инженеров. Сейчас передавать некому: с советских времен проектные организации закрывались десятками. Насколько велика на нашем рынке нехватка людей, способных заниматься проектированием?

-- Нехватка специалистов остро ощущалась год назад, когда строительство новых объектов было популярным трендом, а объем проектирования ограничивался лишь количеством занятых в нем людей. Сегодня проблема не в этом, а в том, что проектные организации не задумываются, как повысить эффективность и производительность, как перестроить рабочий процесс с уже работающим у них персоналом. Существует нехватка именно опытных кадров. Но это многосторонний вопрос: опыт проектирования советских времен, наверное, очень хорош для некоторых отраслей, как, например, опыт «великих строек». Но вряд ли такие стройки нужны сегодня, как и средства проектирования тех времен.

У современных инженеров другой образ мышления. Они начинают работу над проектом с анализа требований потребителя, эргономичности, ресурсоэффективности. В советские времена думали не об этом, а о том, как построить в срок определенное количество зданий. При этом практически не учитывались вопросы стоимости содержания, экологичности, эстетичности или удобства этих домов, главное -- скорость и затраты на возведение. Сейчас более актуален вопрос проектирования здания с учетом необходимости сделать его более экологичным, эргономичным, красивым и рентабельным.

-- То есть требуется совсем другой набор знаний, которым у нас владеют немногие.

-- Плюс к тому формирование нового мышления в проектировании происходит медленно. Мы по-прежнему видим проектные институты, где двести проектировщиков продолжают использовать старую версию AutoCAD. А нужно развиваться вслед за стремительно меняющимся миром. К примеру, один из наших лучших клиентов спроектировал инновационный трактор, который уже стали производить в Челябинске. Этот проект размещен на обложке новой версии Autodesk Inventor, которая продается по всему миру. Трактор проектировал не институт, а всего десять человек. Вы можете возразить: если из двухсот человек нужно 10--20, то что делать остальным? Они тоже будут востребованы: нужно еще создавать современные парапланы, скутеры, катера, лифты, новые экологически чистые машины...

-- Но это сценарий для страны с эффективной экономикой.

-- Да, производительность труда в России в разы ниже, чем на Западе. Если говорить конкретней, то в четыре раза ниже, чем в США. Зато в России отличный потенциал. Но нам нужно научиться правильно пользоваться этим потенциалом. Интересный пример: голландцы проектируют здания по заказу российских компаний, не покидая Нидерландов. При наличии соответствующих компетенций российские проектировщики тоже могли бы так работать, например, для голландских заказчиков.

-- Для начала российские проектировщики могли бы работать хотя бы для российских ключевых отраслей, например для автомобилестроения.

-- Могли бы. Хотя я не уверен, что России нужно так активно инвестировать в классическое автомобилестроение. Финляндия отлично живет без автомобильного производства. Это не бизнес будущего. Электрические автомобили, создание экологичных транспортных систем -- вот куда нужно вкладывать.

-- Так мы еще обычные автомобили делать не научились!

-- Давайте обратимся к мировой практике. Кто делает электрические автомобили на Западе? Например, компания Tesla Motors не занимается классическим автомобилестроением, но она разработала электрический родстер с уникальными параметрами. Новая идея обычно исходит не от гигантов, это возможно и в России.

-- Вас устраивает нынешняя модель взаимодействия бизнеса и государства? Насколько сильно экономические условия в России влияют на бизнес компании?

-- Наша задача -- адаптировать бизнес под российские условия. Да, они разные, подчас непростые, но по большому счету похожи на условия в других странах. Но мы стараемся заниматься образованием участников российского рынка. Например, работаем с правительственными комиссиями по инновациям.

-- И насколько эффективно складывается ваше сотрудничество?

-- Мы рассказываем чиновникам об инновационных технологиях -- экономии ресурсов, цифровом прототипе, увеличении производительности труда; о том, как стимулировать инновации. Наши собеседники часто удивляются: неужели подобные технологии уже существуют, неужели с ними не так сложно работать?

-- Культуры инноваций пока нет ни на предпринимательском, ни на самом государственном уровне. Вот один из примеров -- проект переноса корпуса Третьяковской галереи; а на месте ЦДХ предлагается построить бизнес-центр высотой до 17 этажей. Помимо самого факта вытеснения культурных объектов это означает и несколько лет строительной пыли, пробок на Садовом кольце и прочих неудобств.

-- Я бы Третьяковскую галерею переносить не стал, конечно. А вот новая стройка в районе Садового кольца -- почему нет? Можно смоделировать объект так, что движение перекрываться не будет. В процессе строительства его схему и время доставки материалов можно менять так, чтобы не создавать неудобств автомобилистам. Когда я работал в Мюнхене, где тоже есть похожее Садовое кольцо, на нем велась стройка. Пробки были, но движение не перекрывалось, а лишь переносилось на несколько метров. Все сделать можно. И Россия это может. В России есть немало организаций и специалистов, которые могут работать с цифровыми информационными моделями зданий.

-- Могут, но, видимо, не работают? Или работают, но нет доступных данных об этом? Ведь даже рынки, связанные с инновациями, непрозрачны. Рынок систем автоматизированного проектирования (САПР), кстати, тоже -- говорят его игроки.

-- В других отраслях тоже высокий градус непрозрачности. Рынок САПР в России такой, какой есть, и мы вынуждены работать в его условиях. Традиционно его участники не раскрывают финансовые показатели. При этом все имеют полное представление о ситуации на рынке. Если будет вестись статистика продаж каждого пакета САПР и количества лицензионных копий у каждого производителя, рынок будет прозрачнее. Но такой статистики нет ни у кого.

-- Чтобы она появилась, может быть, стоит повлиять на это?

-- Да, конечно. Но это будет стоить денег, и потому нужно правильно расставить приоритеты. Наш приоритет -- заказчик, его обучение, мотивация, успех и наши объемы продаж. А это более важно, чем статистика.

-- За счет заказчиков из каких отраслей вы рассчитываете поднять продажи, кто приносит основные деньги?

-- В основном это, конечно, государственные корпорации, которые заранее планировали инвестиции, но отложили их в начале года. Энергетика и машиностроение тоже активно инвестируют в развитие, а, к примеру, сектор гражданского строительства пока не преодолел последствия кризиса, хотя здесь и ощущается некоторое влияние перспектив возведения олимпийских объектов и в дорожном строительстве.

-- Как влияют на вас эти последствия кризиса?

-- Для нас это скорее здоровая тенденция. Мы учимся лучше работать и лучше понимать своих клиентов и партнеров. В свою очередь клиенты учатся рациональным покупкам: расходуют средства не потому, что они у них есть, а, напротив, сразу инвестируют приобретенные продукты в бизнес. Такой подход представляется гораздо более рациональным, и в будущем это может привести к скорейшему формированию в России экономики инноваций.

-- Набор отраслей, использующих ваши решения, в России существенно более ограниченный, чем на Западе, где покупаются, к примеру, решения для космоса. В какие новые ниши вы хотели бы прийти у нас с учетом реальной экономической ситуации России?

-- Ресурсосбережение -- почти все наши продукты учитывают этот тренд. За ресурсосберегающими технологиями будущее, за продуктами, спроектированными при помощи этих технологий, тоже. В России пока только начинают думать в этом направлении.

-- Я знаю, что при проектировании торговых центров, например, в Германии, об энергоэффективности и экономии других ресурсов задумываются задолго до начала строительства. У нас бум возведения подобных центров вблизи МКАД, но без намека на современные технологии.

-- В той же Германии все эти технологии используются не так уж давно -- всего лет пять. Шансы вырваться вперед у России есть, мы можем использовать более современные технологии, у нас огромный потенциал. Отдельная роль здесь отводится государству, которое должно проводить эффективную политику относительно компаний, которые используют энергосберегающие технологии, и, конечно, обществу. Хороший пример: в городе Мальме, в Швеции, за несколько лет старый грязный порт был перестроен в экологически чистый жилой комплекс, где выработка энергии и очистка воды происходят на месте. Кроме того, в комплексе введено ограничение на количество машин, все ездят на велосипедах -- и это в холодном шведском климате. Ключевой момент здесь -- комбинация интересов бизнеса, общества и государства, общая цель.

-- А у нас примеры хотя бы удачного проектирования и строительства с использованием современных технологий привести можете?

-- Конечно. О тракторе из Челябинска я уже говорил выше. На МКАД есть автоцентр Ford, проект которого был сделан с помощью платформы Revit. В Красноярске на основе цифровой модели спроектирован и построен автоцентр Nissan. А «Трансмашхолдинг» хотя еще только готовится к использованию наших решений, но уже осознал, что использование технологии цифрового прототипа и промышленного дизайна -- это то, к чему они будут стремиться в самое ближайшее время, и делает пилотные проекты. На самом деле это лишь несколько примеров, в реальности их куда больше.