На базу Гуантанамо три раза в неделю летают небольшие самолеты двух коммерческих авиакомпаний. Вылетают они из четвертого терминала обычного гражданского аэропорта Майами. Три часа полета на видавшей виды посудине, полчаса на пароме -- и вы на основной территории базы США на заливе Гуантанамо.

Американцы здесь давно -- со времен испано-американской войны 1898 года. А в 1903 году Куба, с помощью Америки получившая независимость от испанцев, подписала договор с США о выделении им территории для размещения своей базы. Однако ныне мало кто вспоминает о самой базе, старейшей военно-морской базе США, чье содержание обходится американскому правительству дороже других зарубежных баз.

Сегодня слово «Гуантанамо» для всего мира -- это тюрьма для захваченных в Ираке и Афганистане боевиков. Оторванная от мира, как замок Иф, и такая же страшная, поскольку за ней тянется шлейф обвинений американцев в издевательствах и пытках.

Но сами военные и гражданские, работающие на Гуантанамо, это категорически отвергают. «Посмотрите сами», -- сказал начальник тюрьмы, вице-адмирал Том Коупман и открыл двери перед журналистами.

Маленький город и "Жареный цыпленок"

«Это единственная зарубежная база, на которой люди никак не соприкасаются с культурой страны, в которой живут. У нас еще с прежних времен работают несколько кубинцев, трое из них каждый день ходят через границу туда и обратно. На этом контакты с Кубой практически заканчиваются», -- рассказал командующий базой, капитан Стивен Блейсделл. По его словам, многое -- продукты, техника и даже вода (на Гуантанамо нет источников пресной воды) -- доставляется из США. «Но нам пришлось научиться жить в изоляции -- мы построили ветряные турбины, опресняем морскую воду. Поскольку мы оторваны от внешнего мира, у нас психология маленького городка. Сегодня, например, я был на открытии фастфуда «Жареный цыпленок». Каждый день там будут по-разному жарить курицу -- с чесноком, лимоном и перцем, барбекю», -- смеясь, рассказал командующий.

На базе есть все, без чего не может обойтись американец: закусочные McDonalds, Subway, KFC и два кафе, где варят кофе Starbucks. Небольшой торговый центр, несколько ресторанчиков и пабов, интернет-кафе и кинозалы, тренажерные залы и площадки для гольфа, футбольные и бейсбольные поля, теннисные корты и беговые дорожки -- неполный список досуговых возможностей, доступных семи тысячам военнослужащих Гуантанамо.

«Тут столько всего, скучать некогда. Одно плохо -- на выходные не съездишь домой, в увольнение на четыре дня можно пойти только раз в год, а отпуск -- всего две недели», -- рассказала сотрудница пресс-службы тюрьмы Рейчел Симпсон. Компенсация за невозможность выбраться с «малой земли» - довольно мягкие правила посещений. «Ко мне на следующей неделе приедет муж, будет жить со мной в бараке. Ограничений на посещения нет», -- улыбнувшись, сказала Рейчел.

«Бараки» -- слово, не совсем точно описывающее комфортабельные трейлеры на двух человек. У каждого военного своя комната, делить с соседом приходится лишь ванную, туалет и небольшую кухню. Кухней, впрочем, военным приходится пользоваться нечасто -- в их распоряжении столовые, в которых даже для приезжих завтрак стоит не больше двух долларов, обед и ужин -- не больше четырех. Еды много, она вкусная, а блюда часто меняются -- по средам в столовой, например, «мексиканские» дни.

...Днем позже, уже на другой кухне -- для заключенных -- неожиданно выяснилось, что она одновременно является армейской и находится за стеной столовой, где кормят военных и прибывших гостей. Еду готовили те же, кто готовит для заключенных.

"Вот обычный обед, вот диетический"

У входа в «другую» кухню встретила улыбчивая менеджер Сэм Скотт. «Перед входом на кухню мы всех просим надевать эти поварские шапочки, -- она протянула бумажные головные уборы. -- Пойдемте, я вам покажу те отделения, где еда готовится для всех -- заключенных, военных, -- и отделения, где только для заключенных». «А почему заключенным отдельно?» -- «Потому что они мусульмане и соблюдают халяль».

Для заключенных готовят пищу в соответствии с канонами ислама. «Нашу работу постоянно проверяет специалист по исламской культуре», -- пояснила Скотт. По ее словам, все заключенные, по крайней мере в пище, придерживаются законов ислама. «Мы закупаем для них свежие фрукты, соки, колу... Вот видите, клубника, вот ананасы. Еще они любят сладкое -- на выбор им несколько десертов и всякие печенья. Самой популярной у них сладостью, правда, остается пахлава. По воскресеньям мы подаем мороженое», -- рассказывает Скотт, открывая поочередно двери гигантских холодильников.

Дважды в месяц заключенным приносят меню, по которому они могут выбрать не только блюда, но и режим питания. «Вот что мы сегодня приготовили им на обед, -- Скотт поочередно открывала пластиковые контейнеры. -- Здесь обычный обед, здесь -- диетический, такой же, как обычный, только мясо провернуто, вот с повышенным содержанием белков; вегетарианский обед, рыбное меню». Она предложила попробовать. Хотя еда и показалась менее вкусной, чем у военных, такое качество вряд ли можно найти в российских армейских столовых. Основательные куски мяса с овощами и двумя видами свежеиспеченного хлеба, десерт, кофе, чай и закуски на выбор -- меню тюремной столовой, надо признаться, произвело впечатление. «Обычное время еды у них: завтрак -- в 6 утра, обед -- в 11.30, ужин -- в 18.00. В Рамадан мы подаем еду до восхода солнца и после полуночи», -- добавила Скотт.

Сама она с заключенными никогда не общается -- это не запрет, просто кухня находится в военном городке, достаточно далеко от лагерей. Пожелания узники тюрьмы передают через военных. «Про жалобы я ничего не знаю. Мне ничего такого не говорили. Когда нам они что-нибудь заказывают, мы садимся с поварами и думаем, что можно приготовить». Готовые блюда вместе с пластиковыми одноразовыми приборами грузятся в контейнеры, которые затем грузовики развозят по лагерям. Однако, несмотря на все разнообразие меню и готовность поваров услужить, среди заключенных немало тех, кого приходится кормить принудительно. Решение о принудительном кормлении может принять только врач.

Наручники и химиотерапия

Военврач, назовем его Джон (ниже будет сказано, почему нельзя открыть его настоящее имя), показывает госпиталь для заключенных. «Принудительное кормление приходится применять примерно к 20% заключенных. Заключенный имеет право на выражение протеста мирными средствами, и голодовка -- одна из допустимых форм. Но политика американских тюрем заключается в том, что мы не можем дать заключенному умереть. Они это знают», -- рассказал врач, демонстрируя тонкие трубки для кормления и баночки с различной протертой едой, которая по трубкам поступает в желудок.

«Иногда они отказываются и от лечения. Политика такая же: они имеют право отказаться, но наступает момент, когда собирается консилиум и принимает решение о принудительном лечении», -- говорит доктор Джон и добавляет: «Мы очень быстро можем получить любое лекарство -- либо из местного военного госпиталя, либо из Соединенных Штатов».

Госпиталь оборудован современной техникой и для диагностики, и для лечения. Делают даже химиотерапию. За семь лет существования тюрьмы было проведено около 400 операций. Также к услугам заключенных психиатр и психолог. «Заключенные страдают от тех же заболеваний, что и обычные пациенты, никакой специфики, связанной с их прошлым, нет, -- пояснил военврач. -- Повышенное давление, сердечные болезни, возрастные, иногда вывихи и ушибы, полученные во время занятий спортом. Несколько человек страдают от избыточного веса». Внешне тюремная больница мало чем отличается от обычных военных госпиталей. Единственное отличие -- цепи для крепления наручников под койками. Наручники и кандалы носят не все, а лишь те, кто нарушает правила поведения в тюрьме. «Некоторые заключенные крайне опасны», -- добавил врач.

...Во время посещения лагеря строгого режима №5 удалось увидеть тюремный медицинский кабинет, где помощь заключенным может быть оказана в любое время суток. Операции там не проводятся, но первичный осмотр и первая помощь предлагается на месте. «Заключенным помощь зачастую оказывается быстрее, чем военным. Военным приходится ждать своей очереди», -- добавил врач. Всего за семь лет существования тюрьмы умерли шесть человек, включая тех, кто покончил с собой.

"Заключенные стали спрашивать про Гарри Поттера"

На Гуантанамо, рассказывают военные, заботятся не только о физическом здоровье (даже самым опасным заключенным в день положены два часа отдыха на улице), но и об интеллектуальном и моральном. В подтверждение этого журналистам представили тюремного библиотекаря, пуэрториканку Розарио. Библиотека размещена в трейлере. «У нас примерно тринадцать тысяч томов на шестнадцати языках, и их количество пополняется», -- рассказала Розарио. Самая большая секция арабских книг. Арабский -- родной язык для 95% заключенных.

«Главное наше отличие от обычных библиотек -- то, что не читатели приходят к нам, а мы носим им книги. Раз в неделю они заказывают по каталогу, что бы хотелось, и мы подбираем. В зависимости от их поведения разрешаем держать на руках от четырех до восьми книг. В течение двух недель. Кроме того, у каждого в постоянном пользовании словарь, -- пояснила библиотекарь. -- На первом месте по популярности -- религиозные книги, на втором -- учебники. У нас есть учебники для всех классов. Но вот заключенные узнали, что вышел новый фильм про Гарри Поттера, и стали спрашивать про книги Джоан Роулинг. Теперь они есть у нас почти на всех языках».

Все семь книг о мальчике-волшебнике есть и на русском. Среди заключенных Гуантанамо числятся несколько выходцев из России (откуда именно -- не сообщается) и Таджикистана. «Российская секция все время пополняется», -- отметила Розарио. Часть книг покупается, с другими помогает Красный Крест.

Два раза в неделю заключенным привозят свежие газеты: одну на английском (USA Today) и две на арабском, саудовскую, издаваемую в Лондоне («Аш-Шарк Аль-Аусат»), и египетскую. Выбор изданий объяснил консультирующий тюремные власти по проблемам ислама советник по культурным вопросам Зак, или Заки, как его называют заключенные: «Мы выбрали самые нейтральные газеты». Помимо книг в библиотеке множество журналов: общественно-политические, спортивные, автомобильные. «Как и все мужчины, наши узники интересуются спортом и машинами», -- улыбнулась библиотекарь.

При всей кажущейся свободе в библиотеке налицо жесткая цензура. Все картинки и статьи, способные оскорбить мусульманина, в первую очередь сексуально окрашенные, а также статьи на болезненные для заключенных темы Афганистана, Ирака и проблем терроризма, из журналов и газет вымарываются черным маркером. «Иногда приходится выдирать целые статьи, иногда закрашивать фрагменты», -- сказала Розарио. Цензура в тюрьме многоступенчатая: поскольку управляют пенитенциарным учреждением военные, они и контролируют деятельность штатских сотрудников.

В библиотеке есть коллекция DVD с фильмами -- опять же тщательно отобранными. Фильмы заключенные могут смотреть даже в «строгом» пятом лагере, правда, только в одиночестве. Равно как и телевизор -- на это отведены определенные часы. В каждом лагере есть места для совместного времяпрепровождения и так называемые «спутниковые комнаты» с телевизором, видеооборудованием и лежащим возле телевизора электронным «тетрисом».

Узникам Гуантанамо доступны четыре телеканала -- два спортивных, «Аль-Джазира» на английском и один ближневосточный. «Среди заключенных, особенно тех, кто постарше, есть те, кто не умеет читать и писать. Для них есть всякие альбомы», -- сказала библиотекарь. А Заки добавил, что уровень образования сильно варьируется: «Среди них есть такие, кто никогда не учился, и кто имеет степень университетского магистра; те, кто знает английский лучше нас с вами, и те, кто не знает его вовсе».

О руках и ногах

О том, чем руководствуются тюремные власти в организации досуга для заключенных, рассказал Зак: «Нам надо, чтобы заключенные были заняты. Если они будут заняты, то это улучшит их жизнь и жизнь охраняющих их военных». Для заключенных организованы специальные занятия -- по английскому и с недавнего времени по рисованию.

...Бородатые афганцы и пакистанцы, подозреваемые в терроризме, тщательно, как школьники, вырисовывают что-то на бумаге. С их стороны на стене было зеркало, с нашей -- прозрачное стекло. Это было обязательным условием пребывания на территории тюрьмы -- не вступать в контакт с заключенными и оставаться незамеченным. Стекло, бороды, руки на бумаге. Опускаю взгляд ниже -- под столом ряды ног в кандалах...

«Почему-то уроки рисования пользуются особым успехом. И среди заключенных есть талантливые, -- говорят работники лагеря. -- Недавно один узник сделал из бумаги целый букет цветов -- очень красиво...». Но не классы, не чтение и не просмотр ТВ -- ключевой элемент культурной жизни заключенных. Их время посвящено их вере.

Тюремный ислам

«Поведение в тюрьме никак не связано с истовостью веры, -- возражает Зак. -- Я знаю одного заключенного, который не нарушает никаких тюремных законов, но при этом не дает другим играть в футбол или смотреть телевизор. Из-за этого некоторых особо религиозных, пусть даже и спокойных, пришлось перевести в лагеря более строгого режима, где развлечения ограничены». Заключенным предоставляется возможность для молитвы пять раз в день. В лагерях есть стрелки, указывающие направление Мекки. Охранники раздают молитвенные коврики, Коран и все необходимые для религиозных обрядов предметы, включая тюбетейку имама. Узникам разрешено отращивать бороды. Имама и муэдзина заключенные выбирают сами, равно как и старшего по лагерю. «Старший, или, как мы его называем, «представитель» -- самый коммуникабельный и владеет английским языком. Имамом становится обычно самый старший или тот, кто лучше всех знает Коран», -- поясняет Зак.

...Три часа утра. На наблюдательную вышку, чтобы быть незамеченным, нужно подняться не позже четырех. Именно в четыре заключенным разрешено покидать камеры. Под первыми лучами солнца полтора десятка черноволосых мужчин в белых одеждах совершают поклоны, иногда тревожно поглядывая на вышку, будто чувствуют чье-то постороннее присутствие за спинами военных. В тишине американской тюрьмы, расположенной на кубинском острове, раздается призыв муэдзина...

"Дизайн"

Заключенные распределены по тюремным лагерям и камерам в зависимости от поведения, которое оценивается по четырехбалльной шкале. Первый уровень -- самые дисциплинированные. Им предоставлена гораздо большая свобода: они могут проводить время с другими заключенными, получать больше книг, чаще и дольше смотреть телевизор. Они живут в больших камерах (например, в лагере «Игуана» в домах по десять человек). Самые опасные живут в «одиночках». Каждому заключенному выдается три пары обуви на разную погоду, несколько смен белья и верхней одежды (оранжевая -- для опасных, белая -- для смирных), предметы личной гигиены, маска для сна вроде тех, что иногда выдают авиапассажирам на дальних рейсах, бутылки с питьевой водой. В лагерях число заключенных разное. Четвертый рассчитан на 160 коек, пятый -- на сто. Точное количество заключенных, равно как и охранников, не разглашается.

В каждом лагере есть стиральные машины, однако, как рассказали сотрудники, многие заключенные предпочитают стирать белье сами. Сушат его на улице, в тюремных дворах. Желающим каждые три недели предлагает услуги парикмахер. Заключенные могут раз в несколько месяцев разговаривать по телефону с родственниками.

Нужно отдельно сказать о тюремных зданиях. Все лагеря были построены по образцу американских пенитенциарных учреждений с сохранением всех элементов «дизайна», в том числе и не функциональных. Так, пятый лагерь -- точная копия одной из тюрем в штате Индиана, шестой -- тюрьмы в Мичигане. В шестом, самом большом лагере, удивил унитаз, расположенный чуть ли не в центре общей комнаты. «Это элемент дизайна, так все выглядит в мичиганской тюрьме. Но наши заключенные -- мусульмане, и никогда не будут справлять нужду прилюдно. Они идут для этого в свои камеры», -- пояснил сопровождавший лейтенант.

Лагеря оснащены новейшими системами слежения и выявления опасности. Так, пятый нашпигован электроникой: электронные датчики установлены даже на дверных замках. В шестом недавно натянули защитные сетки над зоной отдыха, где заключенные играют в футбол.

Самоубийства и агрессия

За семилетнюю историю тюрьмы были десятки попыток самоубийств, но лишь несколько закончились гибелью. В тюрьме соблюдается множество предосторожностей. Крючки для одежды, например, сделаны по образцу выключателей -- на них нельзя повесить ничего тяжелее одежды, иначе они сразу опускаются. В душевых кабинах (у каждого есть 10--15 минут в день на гигиенические процедуры) нет регуляторов температуры воды -- чтобы заключенные не могли себя заморозить. Узники просят охранника сделать воду горячее и холоднее, и тот поворачивает переключатель на внешней стене душа.

Большинство сотрудников тюрьмы говорили на тему самоубийств крайне неохотно, лишь Зак с готовностью высказался на этот счет. По его мнению, причина -- в специфике тюрьмы. Гуантанамо -- это своего рода СИЗО. Все, кто там содержится, признаны «боевиками» и могут содержаться в тюрьме бессрочно. «Я знаю, почему они покончили с собой. Это были попытки заставить тех, кто принимает решения, принять решение, -- считает Зак. -- Самое страшное -- не знать, когда дело будет рассматриваться».

Задержанные и доставленные на Гуантанамо лица подлежат суду специальной военной комиссии, а их статус «боевика» определяет особый трибунал. Допустимость бессрочного заключения без суда и являлась основной претензией к американскому правительству со стороны многочисленных правозащитных организаций. По словам Зака, известие о предстоящем 22 января 2010 года закрытии тюрьмы привело узников в восторг. Копии указа Барака Обамы были развешаны по всем лагерям, правда, только на английском языке. На арабский переводить не стали -- сочли, что будет лучше, если узники, знающие английский, сами переведут товарищам.

«До президентского указа у них не было никаких дат. Они считали время как бы «вверх», теперь ведут отсчет «вниз», к 22 января. И пусть они не знают, что их ждет, но по крайней мере теперь у них есть конкретные даты», -- пояснил Зак. Хотели бы они, чтобы их отправили в их страны? «Некоторые да, некоторые нет, особенно те, кто совершил преступления у себя на родине», -- коротко ответил Зак.

Советник признался, что сознательно старается не вникать в биографии своих подопечных. «Я говорю с ними только как с человеческими существами и даже когда знаю об их прошлом, стараюсь абстрагироваться от него -- ведь это сильно влияет на отношение к человеку», -- признался Зак. Он далек от иллюзий, что узники Гуантанамо смогут «перековаться»: «Если им были промыты мозги, этого уже не исправишь. Но некоторые сожалеют о том, что совершили и за что поплатились пребыванием здесь». Вместе с тем, отметил Зак, заключенные хорошо понимают, что так хорошо, как в Гуантанамо, с ними мало где обращались бы: «Они знают, как к ним здесь относятся, поверьте мне».

Люди без имен, но с оружием

«Самое трудное в моей работе -- это не сами 12-часовые смены, а рутина. День заключенных: молитва, завтрак, свободное время, обед, классы, свободное время, ужин, отбой. То же по субботам и воскресеньям. Ждать нечего, так что трудно тут не физически, а скорее психологически», -- рассказал один из охранников лагеря №6, 23-летний Гарри. Тюремные правила требуют, чтобы заключенный попадал в поле зрения охранника как минимум каждые три минуты. В случае возникновения опасности под рукой всегда есть тревожная кнопка. Охранники вооружены, а в лагерях для особо опасных военные должны все 12 часов ходить в маске, защищающей лицо. Те охранники, с которыми мы разговариваем, не владеют арабским, так что с заключенными общаются либо на языке жестов, либо через переводчиков. Дополнительные трудности создает... разница в возрасте: средний возраст узников -- 37 лет, тех, кто их охраняет, -- 25--27.

Перед началом работы охранники проходят инструктаж. Их учат не реагировать на оскорбления, которые приходится терпеть всем сотрудникам тюрьмы, а в случае нападения не отвечать по принципу «око за око». «Меня однажды ударил заключенный, но нас учат, как реагировать на такие вещи, -- рассказал Гарри. -- Мы должны уметь удержать агрессивного заключенного в неподвижности и немедленно нажать «тревожную кнопку». «Их многое раздражает -- иногда не нравится еда, иногда кажется, что к ним проявляют недостаточно уважения. Их раздражает, когда кто-то роняет ключи во время их молитвы», -- добавил он.

Никого из сотрудников тюрьмы заключенные не знают по имени. Более того, даже журналистов, едва они пройдут КПП, военные просили немедленно убирать бейджи с именами под одежду, чтобы их случайно не увидели заключенные. Многие сотрудники тюрьмы в разговоре с журналистами скрывали свои настоящие имена или просили их не называть. Военные, назначенные охранниками в Гуантанамо, не сетуют на судьбу, но надеются, что назначение будет не слишком долгим.

«Мои родители не в восторге от того, чем я сейчас занимаюсь», -- признался один из них. Другой говорит: «Я спросил у шефа, куда мне лучше пойти, чтобы быстрей получить очередное звание. Он посоветовал поехать на Гуантанамо. Я бы предпочел Афганистан или Ирак, поскольку мне важны не только чины, но и опасности. Я вообще не представлял, что буду тюремным охранником, я видел себя моряком».

Несколько иначе на вопрос о том, как им видится служба, ответили сотрудники пресс-службы тюрьмы. «Родители счастливы, что меня не отправили в Ирак или Афганистан», -- отметил лейтенант флота Джастин. А об ощущении изоляции сказал: «Не, тут хорошо, я раньше на корабле служил...». Кажутся ли охранникам заключенные, которых они видят изо дня в день, опасными преступниками? Ответ был таким: они были бы опасными, если бы не сидели в тюрьме.

Попытка узнать о пытках

Однако ныне Гуантанамо ассоциируется прежде всего с пытками и бесчинствами военных. Сами военные с обидой отвергали все подозрения о дурном обращении с заключенными. «Все эти слухи насчет пыток пошли от бывших заключенных, выпущенных на свободу, -- заявил начальник тюрьмы Том Коупман. -- Они врали насчет того, как с ними здесь обращались. Я сталкиваюсь с обвинениями почти каждый день. Может быть, пара эпизодов с громкой музыкой и чрезмерными температурами в первые пару месяцев существования тюрьмы были, но пыток с применением воды, о которых сейчас все говорят, здесь не было никогда». В ящике его стола лежит папка с результатами расследования межведомственной комиссии, свидетельствующими о невиновности военных, работающих на Гуантанамо.

«Уровень морали здесь очень высокий, -- продолжает военный. -- С заключенными обращаются лучше, чем, возможно, где бы то ни было на территории США». Он напомнил, что в некоторых американских тюрьмах действительно были подтверждены случаи насилия в отношении узников, тогда как в Гуантанамо подозрения доказательств не получили. «Правда все равно всплывет, пусть через 10--15 лет. Время покажет, кто прав», -- уверен вице-адмирал.

Специалист по безопасности, готовивший журналистов к посещению Гуантанамо, заверил: это «самая прозрачная тюрьма в мире» и, возможно, самая гуманная. В том числе потому что к ней приковано внимание всего мира.

Что можно противопоставить совершенно неожиданным картинам и фактам, увиденным воочию? Несколько замечаний.

Первое. Журналисты не были допущены в самый секретный, седьмой лагерь, информация о существовании которого вообще появилась сравнительно недавно. Там содержатся более десяти «наиболее ценных» подозреваемых, в том числе пятеро подозреваемых в причастности к терактам 11 сентября. Никто из рядовых сотрудников, с которыми довелось говорить журналистам, не имеет отношения к седьмому лагерю. «О тех заключенных есть кому позаботиться», -- иронично отметил Зак.

Второе. Крайне мало сведений о самих заключенных: об их преступлениях, биографии, странах, возрасте. Эта информация держится американским правительством в секрете.

Третье. Все, с кем говорили журналисты, начали работать на Гуантанамо после 2005 года, тогда как информация о пытках стала появляться в СМИ в 2002--2005 годах. Поскольку назначения в Гуантанамо короткие -- чаще всего год-два, то тех, кто работал в тюрьме раньше, уже давно перевели на другие места.

Четвертое. Если факты насилия доказаны в некоторых других американских тюрьмах, так почему бы им не быть здесь? Замначальника тюрьмы сказал: «Здесь никогда не было пыток». Начальник -- что «может быть», была «пара эпизодов». Вот и повод для сомнений.

В США ведутся ожесточенные споры по поводу того, что делать с узниками Гуантанамо после закрытия тюрьмы. Барак Обама предложил максимальное число заключенных переправить в их страны, а оставшихся перевести в американские тюрьмы усиленного режима. Предложение не встретило понимания конгресса. Капитолий пока отказывается дать добро на размещение узников в американских тюрьмах. Родные страны тоже не торопятся их забрать. Недавно Бельгия согласилась принять двух уроженцев Туниса, еще двух примет Италия, двух сирийцев -- Португалия, двух узбеков -- Ирландия. Судьба сотен других еще не определена, в связи с чем представителям администрации США пришлось признать, что решение вопросов, связанных с закрытием тюрьмы, пока отстает от графика.

Через полгода тюрьма на Гуантанамо станет историей, а репутации людей, работавших там, останутся в глазах большой части населения США и остального мира если не запятнанными, то небезупречными. Возможно, правы американские военные: истинная правда станет известна лишь годы спустя, когда действующие лица станут частью прошлого.