В этом году знаменитый итальянский фест отмечает круглую дату -- тридцать лет со дня его основания. Это, конечно, не юбилей, но все-таки возраст приличный. Сказать, что никаких праздничных мероприятий не было предусмотрено, было бы несправедливо. Они планировались, но в условиях кризиса, когда даже такие фестивали-монстры, как мюнхенский и зальцбургский, грозились упростить репертуар и дать некоторые оперы в концертном исполнении, даже просто неукоснительное следование довольно насыщенной программе, заявленной прошлым летом, можно уже считать праздником.

Россиниевский фестиваль был и остается самым влиятельным не только в области Марке или на Адриатике, но и во всей Италии. Одновременно с ним летом проходят другие музыкальные марафоны: фестиваль Пуччини в Торре-дель-Лаго, фестиваль в Сферистерио в Мачерате, которым руководит талантливый постановщик-сценограф Пьер Луиджи Пицци, оперный фестиваль open air в Вероне, в знаменитом античном амфитеатре, фестиваль в Сполето и многие другие более мелкие фесты. Этот -- самый лучший, потому что руководит им тонкий знаток и интерпретатор музыки Россини Альберто Дзедда (хотя он уже очень пожилой человек и сам редко встает за дирижерский пульт). Дзедда не только прославленный музыкант высочайшего класса, но и толковый музыковед, который до последнего времени принимал живейшее участие в издании и комментировании наследия композитора. К тому же в Пезаро всегда приглашаются отличные оркестры, специализирующиеся на музыке Россини и других композиторов из стана бельканто, съезжаются певцы, включая главную жемчужину белькантового репертуара Хуана Диего Флореса. Но главное, организаторы фестиваля в Пезаро хорошо понимают, что исполнение какой бы то ни было музыки в режиме open air даже в акустически приемлемых древнеримских театрах не несет в себе ничего, кроме горького разочарования. Да, многие люди едут в город веронских любовников, чтобы поглядеть грандиозные постановки Франко Дзеффирелли, которые, кстати, из года в год повторяются, или чтобы послушать Лео Нуччи, Хосе Куру, Сальваторе Лиситру и других вердиевско-пуччиниевских знаменитостей, но, увы, люди обманывают самих себя -- слушают суррогат из микрофона. Певцы-то поют в полную силу, к ним претензий нет, но ведь греки и римляне строили свои арены не для акустических радостей, а для визуальных, так что наслаждаться оперой open air никак не получится.

В Пезаро есть три закрытые площадки, которые используются на фестивале, -- малюсенький и уютный театр Россини (построенный в XIX веке, а не так давно роскошно и весьма грамотно отремонтированный), экспериментальный театр (в нем играются выпускные спектакли студентов россиниевской академии -- уже несколько лет подряд выбор падает на «Путешествие в Реймс») и импровизированная сцена внутри спортивного комплекса «Арена Адриатика». Оперы-буфф идут в театре Россини в центре города: сцена совсем крохотная и не годится для больших опер. В этом году здесь сыграли премьеру «Шелковой лестницы» в постановке молодого венецианского режиссера Дамиано Микиэлетто и «Графа Ори» -- эту постановку Луиса Паскаля перенесли из болонского Театро Коммунале.

Главную же премьеру россиниевского фестиваля и, пожалуй, одну из самых серьезных оперных постановок этого лета -- грандиозную музыкальную драму «Зельмира» -- пришлось играть на периферии, в «Арена Адриатика». Поездки в этот «искусственный» театр, напрочь лишенный театральной атмосферы, единственный негатив, который надо пережить в Пезаро. Выхода из печальной ситуации с площадкой для исполнения больших опер Россини пока нет, хотя решения ищутся. Но эта «Зельмира» стоила того, чтобы ради нее претерпеть неудобства.

Это совершенно новая партитура, которую много лет подряд реставрировали и собирали по крохам музыковеды Фонда Россини. Те малочисленные постановки, которые можно было видеть в других театрах Италии (последней дирижировал Эвелино Пидо в Римской опере лет двадцать назад), являют собой усеченные версии гигантской работы Россини. (Если доверять специалистам, которые готовили партитуру и либретто «Зельмиры» для постановки на нынешнем, тридцатом фестивале в Пезаро, то исторически эта опера длилась три часа с лишним.) Арии из «Зельмиры» вполне популярны на концертных подиумах, но целиком партитура, оказавшаяся чрезвычайно интересной, представлена впервые.

На греческом острове Лесбос в неопределенные времена жил царь по имени Полидоро, очень любимый народом. Жил он вместе с дочерью Зельмирой, также народной любимицей, ее мужем, троянским принцем Ило, и внуком. Некогда Полидоро отказался отдать руку дочери митиленскому тирану Азорре, и тот, затаив до времени злобу, внезапно вторгся во владения царя, прослышав, что Ило отправился в военный поход и, соответственно, отсутствует на острове. К началу оперы тиран Азорре лежит на сцене мертвым, так как его прикончил другой тиран Антеноре (поет американский тенор, старожил фестиваля Грегори Кунде) вместе с приятелем Левкиппом (исполняет симпатичный молодой бас из Римини Мирко Палацци).

Либреттист Андреа Леонеоттола пытался воссоздать образы знаменитых греческих тираноубийц Гармодия и Аристогитона, но повествование Плутарха, откуда мы черпаем сведения об этом периоде греческой истории, столь запутано, что образованный итальянец начала XIX века переврал все смыслы. По ошибке или по незнанию он превратил борцов за свободу Гармодия и Аристогитона в мелких киллеров, кроме всего прочего находящихся в недвусмысленно нежных отношениях между собой.

Далее действие развивается следующим образом. Зельмире (дебютантка фестиваля, молодая, но уже очень успешная и раскрученная меццо-сопрано из Америки Кейт Олдрич) удается спрятать отца в семейном склепе и там подкармливать до лучших времен, когда вернется Ило и отвоюет для Полидоро трон. Ило (Хуан Диего Флорес) возвращается, но ему непросто набрать войско для борьбы с тиранами, а Зельмира, чтобы лишний раз не злить убийц и сохранить жизнь своему ребенку, вынуждена притворяться, что не любит мужа и готова отдать его в жертву тиранам. Ило впадает в депрессию и горит от ревности -- он поет плаксивую арию, однако позже собирается с мыслями и начинает соображать, как бы ему выгнать с острова врагов. Антеноре между тем воцаряется -- и неожиданно народ признает его своеобразным мессией и приносит ему клятвы верности, забыв о былой любви к Полидоро. Кончается все замечательно, так как Ило удается победить Антеноре в поединке. Полидоро выбирается из склепа, народ снова приветствует его, а также Зельмиру и Ило, которые воссоединяются.

Обычно на россиниевском фестивале идут примитивные постановки -- не плохие и не хорошие, но понятные любому зрителю. В случае с «Зельмирой», которую записывали на DVD, решили поиграть в Зальцбургский фестиваль, руководитель которого Жерар Мортье в свое время приветствовал авангардную режиссуру. Пригласили Джорджо Барберио Корсетти, человека далекого от театра, зато очень продвинутого в сфере актуального искусства. Он делал инсталляции для Венецианской биеннале и прочих выставок современного искусства, но в театре новичок.

Новоиспеченный режиссер подвесил под колосники большое зеркало, в котором отражалось и то, что происходило на сцене, и то, что не происходило. Пока герои объяснялись между собой, какие-то голые окровавленные мальчики (жертвы всех на свете тираний, наверное), тощие и болезненно красивые, слонялись по катакомбам -- видно их было только в зеркале. Дальше еще прекраснее. Оказывается, по версии постановщика, тираны принесли с собой на остров христианство, а Полидоро и его семейка молились языческим богам, особенно любима ими была Венера (поэтому-то Полидоро и сидит в подземелье на поверженной статуе какой-то пышнотелой богини). Православные митрополиты (типичные старцы с горы Афон с бородами и в клобуках) совершают обряд миропомазания новоявленного героя Антеноре на царство. Но чтобы зрителям было понятно, что христиане тут имеются в виду неправильные и сочувствовать нужно поверженным язычникам, на сусальной золотой стене храма красуется надпись по-гречески -- «ложный». В финале старые боги возвращаются, амуры и венеры занимают свои места на горе. И теперь уже христиан, то есть в данном случае сообщников тиранов, запихивают в катакомбы, и кровавые блуждания мальчиков продолжаются.

Музыкальное и вокальное качество премьеры выше всяких похвал. Роберто Аббадо и руководимый им оркестр болонского Театро Коммунале был на высоте. Шефом этого коллектива является замечательный маэстро Даниэле Гатти, который уже много лет делает все возможное, чтобы его музыканты, даже когда его самого нет рядом, играли на самом высоком уровне. Также хороши были все до одного вокалисты. Алекс Эспозито в роли Полидоро соперничал с Флоресом в роли Ило. После успеха в Лондоне, где Эспозито, сравнительно молодой итальянский бас, головокружительно виртуозно исполнил Лепорелло в «Дон Жуане», его карьера стремительно пошла вверх. Хвалить Флореса -- дело пустое, он был еще лучше, чем всегда, и назло всем остальным тенорам набирал в свой актив все больше верхних нот.

Итальянцы постановку освистали -- ни одного хлопка режиссеру, только короткие и злые «бу» (после второго спектакля Корсетти не вышел кланяться вовсе -- боюсь, что его осудили и артисты тоже). Видимо, ничего не поняли. Но и им придется привыкать к новой культуре -- актуальные режиссеры добрались и до священных алтарей Италии и вряд ли повернут назад.