Накануне саммита Россия--ЕС на вопросы спецкора газеты «Время новостей» Катерины ЛАБЕЦКОЙ ответил высокий представитель ЕС по общей внешней политике и политике безопасности Хавьер СОЛАНА.

-- Вы согласны с тем, что в отношениях России и Запада наступил перелом?

-- Нынешняя неделя -- потрясающая неделя. Прошел важный саммит с США, важный саммит с НАТО, сегодня важный саммит с Евросоюзом. Вы в центре многих важных проблем, целью решений которых является создание более стабильного, более процветающего мира, где Россия является ключевым действующим лицом. У нас, Евросоюза, никогда не было лучших отношений с Россией, как сегодня. Мы начали думать над общим экономическим пространством, у нас очень глубокий энергетический диалог, общий подход к борьбе с терроризмом и преступностью. Мы очень хотим помочь вашей стране стать частью ВТО. Наше сотрудничество многогранно, отношения очень открытые и прозрачные. Я имею дело с Россией десять лет, и нынешний этап -- это этап большого сотрудничества, больших надежд и больших возможностей для взаимодействия.

-- Тем не менее переговоры о судьбе Калининграда идут уже год, но прогресса не видно. Трудно договориться с Россией?

-- Вопрос не в трудностях ведения переговоров с Россией. Трудности -- в предмете переговоров. Как вы знаете, у нас очень строгие соглашения о перемещении людей по территории ЕС, то, что называется Шенгенским соглашением. Мы не хотим, чтобы расширение Евросоюза создавало сложности для русских людей, проживающих в Калининграде. Но мы должны это уладить в соответствии с правилами Шенгена. Должен быть решен визовый вопрос.

-- Такое впечатление, что в шенгенскую зону проще попасть, если ты палестинский боевик, нежели калининградец...

-- А вы хотите, чтобы мы решали проблему с калининградцами так же, как с палестинцами? Так можно решить вопрос в отношении нескольких людей, но это не модель для Калининграда.

-- Но почему страны ЕС открыли границы для палестинцев, которых в Израиле считают боевиками?

-- У нас есть Шенген, но предусмотрены и исключения по гуманитарным вопросам, по которым мы допускаем людей в ЕС, например, предоставление политического убежища. Мы продолжаем придерживаться этой философии, но она не может применяться в отношении Калининграда. С Россией надо выработать решение не на основе исключительной ситуации для узкой группы лиц, а на постоянной основе. И мы найдем такое решение.

-- Вы часто встречаетесь с главой российской дипломатии Игорем Ивановым. Вам помогает находить компромиссы давнее личное знакомство с ним?

-- Конечно, личные взаимоотношения облегчают процесс переговоров. Иванов -- очень хороший министр иностранных дел. Он очень хорошо защищает интересы своей страны, но обладает определенной гибкостью. Отсутствие вежливости, жесткость, недостаточность интеллигентности -- не лучшее средство защиты национальных интересов. А интеллигентность -- одна из черт вашего министра.

-- Кстати, вы с Ивановым являетесь участниками «мадридского квартета» по ближневосточному урегулированию. На последней встрече «четверки» в Вашингтоне было объявлено, что следующее заседание пройдет в Москве. Когда именно?

-- Да, у нас прошла встреча в Мадриде, прошла в Вашингтоне, и мы бы хотели провести следующую в Москве. Но дата пока не установлена. Но думаю, что это будет достаточно скоро. Очень сложно согласовать дату, удобную для всех.

-- Какова, на ваш взгляд, роль ЕС в глобальном мировом контексте?

-- ЕС должен играть важную роль в глобализирующемся мире -- и политически, и экономически. Наряду с США мы являемся крупнейшими субъектами мировой торговли, крупными донорами для развивающихся стран. У нас единая валюта, у нас большое население (около полумиллиарда человек). Мы хотели бы сделать глобальный мир лучше.

-- ЕС взял на себя роль «кризисного менеджера».

-- Мы рассматриваем возможность принятия на себя большей ответственности. В том числе и путем использования коллективных возможностей военного кризисного менеджмента. Он может использоваться в разных местах, где это потребуется, в сотрудничестве с ООН.

-- Как идет подготовка к первому сугубо европейскому опыту кризисного менеджмента в Боснии и Герцоговине, в Македонии?

-- Первым шагом стал мягкий переход ответственности от полиции ООН в Боснии к Полицейской миссии ЕС. Эта задача сначала выполнялась международными полицейскими силами под эгидой ООН, но кому-то нужно эту миссию продолжить, и ООН обратилась к нам. В начале будущего года мы полностью возьмем ответственность за это на себя. Силы ЕС готовы принять эстафету и после вывода из Македонии контингента НАТО. Но окончательное решение еще не принято. Если и после сентября будет необходимость, то мы сможем заменить НАТО.

-- Все ли вопросы в военной сфере решены между структурами ЕС и НАТО?

-- Постоянное соглашение между ЕС и НАТО, которое позволяло бы Евросоюзу использовать в операциях под командованием ЕС некоторые возможности НАТО, еще не выработано. Оно будет готово в течение месяца.

-- Будет ли развиваться военное сотрудничество ЕС с Россией?

-- Конечно. Вопросы участия российской стороны в кризисном менеджменте будут обсуждаться на нынешнем саммите. Анализ ситуации в сфере безопасности требует расширения нашего сотрудничества в предотвращении конфликтов, на транспорте. У нас есть некоторые специальные программы, которые мы хотели бы рассмотреть.

-- В некотором смысле вы являетесь «отцом» нового образования «Сербия и Черногория». Предложенная модель -- это мягкая форма расставания или средство сохранить нерушимость границ?

-- Когда я начинал работать над этим, была угроза распада государства и того, что фрагментаризация Балкан продолжится. И я искал способ остановить это. Я беседовал и с г-ном Джукановичем, и с г-ном Коштуницей, чтобы дать им возможность остаться вместе. Это было нелегко. Но я думаю, мы добьемся, чтобы граница Сербии и Черногории осталась неизменной.

-- Как вам кажется, ментальность балканских лидеров изменилась, или они идут на соглашения под сильным давлением?

-- Я бы хотел думать, что они ценят европейские принципы, ценности. Но мы ведь сделали весьма заманчивое предложение: новый механизм взаимоотношений -- «Соглашение по стабилизации и ассоциации», касающееся экономического, политического сотрудничества и т.д. Они получили реальную возможность впоследствии стать членами ЕС. Думаю, этот договор очень привлекателен для них.

-- А предложенная вами модель государственного устройства может использоваться в отношении Косово?

-- Я не хочу говорить о Косово. В данный момент Косово подпадает под действие резолюции СБ ООН №1244. И мы должны исходить из этого.

-- Вы осудили резолюцию косовской ассамблеи «о защите территориальной целостности Косово»...

-- Я очень надеюсь, что отношения между Сербией и Косово улучшатся. Представители сербского меньшинства представлены в косовской ассамблее. Давайте надеяться, что это создаст климат для сотрудничества и для возвращения беженцев.

-- Но в Косово по-прежнему царит национализм. Как с этим бороться?

-- Да. Это то, над чем нам приходится работать, пытаясь создать условия для сербского меньшинства.

-- Недавно Микаэль Штайнер, глава Миссии ООН, и Байрам Реджепи, премьер Косово, не исключали перспективу вступления Косово в ЕС. Это возможно?

-- Статус Косово определяет резолюция СБ ООН. И на данный момент Косово -- не часть Европы, а часть Сербии. Конечно, они могут иметь желание стать частью Европы. Но как?