Кислород в понимании Ивана Вырыпаева -- это не просто химический элемент. Это нечто, что существует (или не существует) внутри у соседей по планете, то, ради чего можно размахнуться штыковой лопатой и ударить некрасивую женщину в лицо или, наоборот, носить на руках женщину красивую. Саша (Алексей Филимонов) увидел Сашу (Каролина Грушка) у подножия памятника Грибоедову, где она наслаждалась незаконной папиросой в компании неформалов, влюбился, почувствовал в этой красавице с огненно-рыжей шевелюрой переизбыток того самого вещества, вынесенного в название, -- и началось. Саша (который он, а не она) танцует на кухне, сбрасывая с полок банки с соленьями, путешествует -- не то в реале, не то в собственных наркоманских мечтах -- по Ближнему Востоку, спорит с десятью заповедями, затыкает уши плеером, когда с ним напрямую разговаривает Господь, бегает голым по конопляным полям... а параллельно читает положенные ему по роли монологи в студии, где записывается фонограмма не фильма даже, а текста "Кислород" -- в свое время нашумевшей пьесы, с успехом показываемой на независимых театральных площадках родины чудесной. Десять новелл -- десять клипов. Из которых можно сделать вывод, что Бог бывает плохим и нечутким, девушки способны вдохновить на не самые лучшие подвиги, а пельмени с водкой могут быть смертельно опасны для жизни.

В принципе текст этот мог быть несколько (а то и совсем) другим, если бы два года назад мне не довелось посмотреть французскую кинокартину режиссера Бруно Мерле под названием "Герои". Она была представлена в каннском двухнедельнике режиссеров, потом прошла вторым-третьим экраном по более локальным фестивалям и, в сущности, осталась совершенно не замеченной никем, кроме нескольких человек, которым она паяльной лампой выжгла мозги и заставила смотреть на окружающую действительность совсем не так, как раньше. Там, в "Героях", тоже был винегрет из не самых актуальных приемов вроде полиэкрана, клиповых вставок или обращения героев-исполнителей непосредственно к зрителю или членам съемочной группы. Но из кинозала ты выходил вовсе не с ворохом впечатлений о продвинутом постмодернистском коллаже, а хватая ртом воздух (кислород?), которого все равно не хватало и не будет хватать уже, кажется, никогда. В десяти вырыпаевских песнях (плюс мантра в конце) вроде бы существует все то же самое, но воспринимается это совершенно по-другому. Примерно те же чувства вызывает лицезрение размораживающегося холодильника, когда оплывает сначала льдинками, а потом крупными каплями конденсата упакованная в полиэтилен курица, покрываются слезами куски сыра, оттаивает и подмигивает глазками зарождающейся гнильцы овощ или фрукт, недоеденный со вчерашнего дня. Существуют тексты и идеи, которые неизбежно устаревают, и есть опасение, что "Кислород" именно из их числа. Абсолютно невозможно всерьез проникнуться полемикой с десятью заповедями, поверить в существование настоящих чувств между героем и героиней, по-настоящему обмереть от многозначительных метафор (перечислять их необязательно, но мир как комната смеха в провинциальном луна-парке -- это как-то ну совсем не работает). Да и сцена, в которой он и она безуспешно ищут друг друга в лабиринтах тотального мегаполиса, выбегая за долю секунды то на римские, то на парижские, то на лондонские улицы, -- красиво, конечно, и локации узнаются, но внутри не трепещет вообще ничего. А ведь должно же, наверное.

Очень может быть, что на самом деле все вышеизложенное неправда и снобизм и на самом деле "Кислород" способен разорвать легкие -- этих "внутренних танцоров" -- не хуже изрядной порции отравляющего газа иприта. Но убедить себя в этом совершенно не выходит. Перед глазами все равно десять малосвязанных между собой клипов, ловко сделанных, интересно смонтированных, озвученных не самой плохой (но положа руку на сердце -- хотя у рецензента его, видимо, просто нет в наличии -- и не самой хорошей в мире) музыкой. Как писал в свое время Саша Черный, "кровь, любовь, морковь... носки!". Если это и есть на самом деле биение живого и настоящего нерва, то впору ратовать за применение самой жестокой на сегодняшний день анестезии. Потом, когда дойдет, будет, наверное, довольно неприятно, но и выносить эту имитацию подлинных чувств получается не у всех.