В минувшую среду стало известно о том, что Федеральная служба безопасности возбудила уголовное дело против пермского правозащитника Игоря Аверкиева, в статье которого «Уйдем с Кавказа -- станем свободней и крепче» эксперты обнаружили призывы к экстремистской деятельности, то есть состав 280-й статьи УК России. В статье, как явствует из названия, излагаются преимущества заблаговременного прощания России с ее северокавказскими территориями, пока те не отвалились сами. Реакция ФСБ на подобный текст совершенно оправданна и естественна -- было бы странно, если бы люди, чьей обязанностью является обеспечение целостности государства, в том числе и идеологическое, пропустили подобный текст мимо ушей.

Парадокс в том, что, во-первых, статья на момент сдачи этой заметки оставалась легкодоступной в Интернете для любого, кто набрел на новость о возбуждении против г-на Аверкиева уголовного дела. А во-вторых, стало очевидно, что возбуждение уголовного дела привлекло к этому тексту гораздо больше внимания, чем было бы возможно без процессуальной инициативы спецслужб. Дело в том, что пермский правозащитник вербализовал идеи, непривычные для официоза, но давно уже ставшие обыденными по крайней мере в среде образованного городского населения. Статья, привлекшая внимание ФСБ, может таким образом оказаться отправной точкой, после которой дискуссия, до сих пор ведшаяся в основном на кухнях или в барах, превратится в общественное обсуждение.

Строго говоря, воспринять текст г-на Аверкиева как призыв к экстремизму трудно -- он содержит достаточно объективный анализ ситуации, хотя и выполненный с точки зрения, непривычной для федеральной власти и приводящий к неприятным для нее выводам. Игорь Аверкиев делает основной упор на цивилизационные различия между нынешней Чечней (а также в большой степени остальными республиками Северного Кавказа) и остальной Россией, которая тратит множество сил и ресурсов, чтобы контролировать свою крайнюю южную окраину, но практически ничего не получает взамен.

Разница цивилизаций, многовековая история противостояния, наличие на Кавказе большого количества радикально настроенной молодежи, для которой смерть за идею -- доблесть, одновременное наличие кавказской образованной элиты, получающей образование в том числе и за рубежом, и сословия кавказских предпринимателей как за рубежом, так и внутри России -- сочетание всех этих факторов делает, по мнению г-на Аверкиева, почти неизбежным уже в ближайшем будущем новый виток сепаратизма на Кавказе. Он предлагает России отказаться от удержания этих территорий, пока для этого не потребовалось вновь проливать кровь, нарушать права своих и чужих, перестраивать под военные нужды и без того не самым лучшим образом устроенную российскую систему управления.

Г-н Аверкиев полагает, что уход с Кавказа был бы ответственным шагом по отношению к местным элитам, которые получили бы шанс превратиться из ненавистных собственному населению паразитов, раздувающихся за счет бюджетных вливаний из федерального центра, в ответственное руководство, ведущее свои народы к процветанию.

При этом он старается опровергнуть три традиционных контраргумента: нет самостоятельной экономики -- пусть будет шанс попытаться ее построить. Есть угроза исламского фундаментализма, но она не становится меньше от того, что над северокавказскими регионами реет российский государственный флаг. Геополитический вакуум будет заполнен кем-то другим, очень возможно, что и нет, если Россия захочет сохранить свое присутствие, но уже не будет рассматривать горские республики как собственные регионы. Аверкиев считает, что уход с Северного Кавказа -- это "ответственное и сильное решение» при условии, что это будет «уход на заранее подготовленные сильные позиции, а не бегство, как в 1996-м, и не отползание, как сейчас».

Реакция государственной власти на этот текст, повторимся, совершенно естественна, потому что для центрального правительства естественно заботиться о сохранении единства территории. На уровне риторики Северный Кавказ считают частью России не только в Кремле, так думает большинство россиян. Но для того, чтобы осуществлять реальный, а не фиктивный контроль над территориями, необходимы как минимум две вещи.

Первая -- чтобы живущее там население воспринимало само себя и воспринималось большинством метрополии как ее органическая часть. С этим явные проблемы. Все привыкли к тому, что Ингушетию, Чечню и Дагестан давно уже отрезала от остальной России цепь укрепленных блокпостов с паспортным контролем. При этом граница абсолютно проницаема, но легче от этого не становится никому. Любой желающий может обнаружить социологические опросы, согласно которым больше четверти россиян считают, что многонациональность вредит России, а список этнических групп, вызывающих наибольшую неприязнь, возглавляют кавказцы, в первую очередь наши собственные сограждане с Кавказа Северного.

Если лень искать опросы, то достаточно спросить первых десятерых прохожих -- ответ очевиден. Это плохо, но это есть. И причины этой бытовой ксенофобии связаны в том числе и с цивилизационными различиями: человек из горного села слишком сильно отличается от человека из большого города, чтобы они могли быть довольны поведением друг друга, оказавшись по соседству. А соседство неизбежно, когда Северный Кавказ остается чуть ли не единственным районом страны, в целом быстро стареющей и депрессивной, где население растет со взрывной скоростью, и молодежи больше 50%. Получается, что мы хотим эту территорию, но не хотим ее население. Так не бывает.

Вторая необходимая вещь -- мотивация власти. Управлять территорией можно, если эту территорию знать, любить и рассматривать как часть собственного большого дома. Когда это так, можно справиться с любой проблемой. В конце концов государство в определенной мере является механизмом навязывания некоторых норм, и если люди, населяющие его, не хотят жить вместе, государство должно быть в состоянии найти способы навязать им определенные базовые представления. Речь, разумеется, не о прописках и депортациях. А о том, что и коренные жители городов, и приезжие в первом-втором поколении нуждаются в поддержке и тренинге, адаптирующем их к новой социальной ситуации. О том, что государство, всерьез декларирующее свое присутствие на территории, обязано отвечать за систему управления на этой территории сверху донизу, а не передоверять его местным элитам, не имея способов адекватно контролировать их деятельность.

Для всего этого и сейчас достаточно ресурсов, но, кажется, проблема с мотивацией. Слишком очевидно, что для федеральных чиновников хорош любой день, прожитый без новостей с Северного Кавказа. Чтобы они ни говорили по телевизору, невозможно отделаться от ощущения, что им жилось бы гораздо легче без всех этих объединенных группировок, горнострелковых бригад, батальонов «Восток» и бесконечных целевых программ восстановления экономики, более 50% которой находится в тени даже для самих региональных правительств.