В Центральном доме художника проходит выставка «Европейская мастерская. Творчество в общем культурном пространстве». Она появилась как итог конкурса инсталляций, организованного Европейской комиссией в России к 20-летию падения Берлинской стены. Конкурс судило жюри в составе интересно заявивших о себе российских кураторов Екатерины Деготь, Дарьи Пыркиной, Анны Зайцевой, Юлии Аксеновой и Станислава Шурипы. Было отобрано 20 работ художников разных поколений. «Что мы Европе? Что Европа нам?» -- рефрен экспозиции.

Забавно, что суть проекта лучше всего характеризует двухчастная беседа пяти кураторов, вывешенная на модном культурном портале OpenSpace. Разговор, неизбежно сконструированный по правилам большинства медийных ток-шоу, актуализирует несколько общеизвестных матриц, которые почти навязчиво становятся рецептами создания показанных на выставке работ. Ну вот, к примеру, много раз муссируется тезис о том, что Россия не должна комплексовать по поводу своей идентичности, а уверенно считать себя полноценной Европой (куда более европейской, чем сама старушка). Ну вот и получите работу Степана Субботина «Тренировочная площадка», в которой смоделированные из желтых звезд Евросоюза и выкрашенные в синий цвет деревянные спортивные снаряды символизируют интеллектуальные тренировки, помогающие россиянину чувствовать себя европейцем на все сто.

Другая матрица: сама Европа «куда-то делась», потеряла идентичность и нечем ей хвастаться. Да и прогрессивные художники современных немцев считают скрытыми нацистами (что, на мой взгляд, отражает большую проблему с адекватностью самих этих «прогрессивных»). Нате вам инсталляцию Сергея Воронцова и Юлии Бардолим «Свободная воля»: из-под рухнувшей Берлинской стены торчат ноги в тапочках. Создатели объясняют свое незатейливое зрелище: европейцы уснули под одеялом Берлинской стены. Обреченные европейцы в виде муляжей из сетевой компьютерной игры ползают и в инсталляции Алексея Булдакова.

Третья матрица: стены пали, все доступно, а мы ленивы и нелюбопытны, «были люди в наше время» -- Монастырский, Кабаков за «железным занавесом», не зная загранки, чувствовали себя вполне вписанными в самый актуальный художественный процесс. И вот Саша Ауэрбах из мебели ДСП (символа интернационального дизайна 60--70-х) делает макет спроектированного когда-то в стиле интернационального модернизма Центрального дома художника -- «нашенского» оплота свободомыслия и, несмотря на изоляцию (благодаря ей?), символа причастности общим с Европой культурным идеям (хотя бы по причине проходивших в ЦДХ в позднесоветское время выставок иностранных звезд contemporary art).

Четвертая матрица: культуру объединенной Европы давно сожрал капитал и изрыгнул пресловутое общество потребления. Пожалуйста, на эту тему предсказуемое во всех смыслах документальное видео творческой бригады «Фикс Рифф Будрайтскис Олейников» под названием «Гренельские соглашения». Мастера из бригады вспоминают исторические события 1968-го, когда после соглашательской политики Компартии и профсоюзов с правительством Франции произошел резкий спад забастовочного студенческого движения. Господа художники размышляют над уроками истории вместе с работниками ресторана в столичном торговом центре «Европейский». В экран бармен, смущаясь, говорит, что, дескать, подворовываю. А как иначе? Знамя свободы-то господа левые в руках не удержали. А правые буржуи платят зарплату мизерную. Не прожить. Такой вот дискурс...

В целом экспозиция «Европейская мастерская» идеально вписывается в жанр «грантовых» выставок, в согласии с заданными матрицами образовательных, «сотруднических» программ различных институций. Истина не ищется. Арткачество ценится не особо. Правит бал формат клонированных медиаидей.

И все же радости на экспозиции случились. Это, с одной стороны, опусы тех, кто верен интрасубъективному взгляду на проблему, на уровне личной, невербализуемой на «матричном» уровне памяти: Никиты Алексеева, Гора Чахала... С другой стороны, это те молодые, которые восстанавливают в правах пространственно-пластические качества современного искусства в диалоге с тонко решаемыми неоконцептуальными, пытающими границы языка стратегиями: Андрей Кузькин, Хаим Сокол и Вера Хлебникова, группа «Мишмаш». Но узок круг этих младоконцептуалистов, и опасно близки они пока к мейнстримным смысловым полям.