Что больше всего показательно для минувшего сезона, так это вилка между азартным оптимизмом передач типа «Ледниковый период», «Две звезды», «Танцы со звездами» и столь же категоричной депрессивностью всевозможных программ-ужасов из ряда вон -- «Очная ставка», «Чистосердечное признание», «Программа максимум».

Еще относительно недавно гламур был архипелагом, состоящим из отдельных телепрограмм, теперь это континент. Теперь это империя, присоединяющая к себе территории одну за другой.

Политическое вещание все более делается похожим на шагреневую кожу -- оно год от года неумолимо скукоживается.

В этом году на празднике Победы более чем обычно глянцевой предстала Великая Отечественная. Случилось это благодаря лакокрасочному покрытию сериала «Семнадцать мгновений весны» и фильма «В бой идут одни «старики».

Еще до того, как наступило «оранжевое лето», взметнулась пара «фонтанов ультрафиолета»: юбилей Аллы Пугачевой с последующим загулом длиною в две недели и, конечно, фантасмагорическое «Евровидение».

С чем можно было бы сравнить впечатление от московского «Евровидения»?.. С возведенными Осей Бендером Нью-Васюками? Или с тем концертом, который дал мессир Воланд с группой товарищей в московском варьете, где директором был Степа Лиходеев?..

Гора цвета, света, пиротехники, видеотехнологий родила если не мышей, то что-то явно неадекватное затраченным физическим усилиям, моральным переживаниям и финансовым вложениям.

Заметно активизировалось научно-популярное кино, которому тоже не чужды рейтинговые амбиции. Осенью в эфир была вброшена героико-романтическая эпопея Александра Невзорова «Лошадь распятая и воскресшая», из коей следовало, что лошадь -- это звучит гордо. Тогда же с большой рекламной помпой прошла документальная лента «Химия любви», из которой следовало, что именно сперматозоид звучит гордо.

Отдельной иллюстрацией на сей счет стала художественно-документальная картина «Мой муж -- гений» с последующим пристрастным обсуждением Александром Гордоном и его гостями активности сперматозоидов нобелевского лауреата Льва Ландау.

Зимой выяснилось, что не менее гордо звучит слово «плесень» из одноименного документального фильма. Звучало оно не только гордо, но и устрашающе.

В ряду научно-популярных триллеров под занавес сезона нам показали «По ту сторону жизни и смерти. Ад», «Жизнь после нас» и «Мясо. История всероссийского обмана». Все это так или иначе повлияло и на вкус к жизни, и на аппетит, который не пришел.

Аппетит к мистике пришел во время потребления Ури Геллера с его фокусами и поддержан возвратившимся к нам Анатолием Кашпировским. Последний тут же и объявил: «Я лечу не организмы, а их молекулы».

По-моему, это фраза года.

Недавнее советское прошлое продолжает оставаться высокорейтинговым товаром, чему доказательством стал успех документальных и художественных сериалов про Галину Брежневу и Светлану Алилуеву.

По мере того как масскультовый гламур завоевывает все новые материки и континенты, высокая культура оттесняется на периферию, на поля основного текста, в сноски, в подвалы, в пародии...

«Большая разница» и «Прожекторперисхилтон» огрызаются карикатурами, иногда небезобидными (лучшее -- «Хрень»), что не останавливает экспансии со стороны масскульта.

Материк культуры скукожился до архипелага, состоящего из гряды островков. Таких, как «Исторические хроники», документальных фильмов «Метро» и «Ржев. История неизвестной битвы Жукова». Таких, как программы на канале «Культура» -- «Тем временем», «Апокриф», «Линия жизни», «Театральная летопись» и т.д.

...Когда недавно в «Большой разнице» прозвучала едкая и, как многим подумалось (и мне в том числе), убийственная пародия «Хрень» на рейтинговую «Плесень», телекритики (и автор этих строк в том числе) обрадовались: «Ну, это приговор продукту, его гражданская казнь...» А теперь понятно: то был всего лишь пиар телевизионной заразы.

Сейчас о такой же пародии мечтают создатели несъедобного, отвратного, но сладостно рейтингового «Мяса».