Все видели в палеонтологическом музее полуразобранные ископаемые костяки. И рядом -- изображения удивляющих своей несуразностью чудовищ иных геологических эпох, восстановленные фантазией художника, но на основе достижений науки. Основатель палеонтологии Жорж Кювье говорил: "Дайте мне одну кость, и я восстановлю животное". Питерскому художнику Ивану Плющу досталось немного больше, чем по одной кости, но его живописные реконструкции советской парковой скульптуры выглядят не менее далекими и фантастичными.

Отчасти оттого, что Плющ, не владея методами академика Герасимова, не утруждает себя воссозданием утраченных голов и конечностей. Парковые фигуры изображены в последней стадии своего существования или, скорее, разложения, когда они из официальных монстров ЦПКиО превратились в безрукие и безголовые антики. Эти траченные временем пионеры продолжают жить на больших, до 3 м, холстах жизнью, данной им лучшим другом детей и восстановленной Плющом. Ярко раскрашенные в чистые цвета, они помещены в условные пейзажи, где условные же башни ЛЭП соединяют поля до горизонта с всегда безоблачным ярко-голубым небом.

Нелепо прилаживать Венере Милосской руки, не нужно приклеивать пионерам утраченные головы, и отсутствие ног не мешает юным спортсменам играть в футбол. Плющ реконструирует миф советского детства, уже ушедшего в доисторические времена. Мороженое по 7 коп., пионы первоклассника, подвиг барабанщика, галстук с красным знаменем цвета одного, ГТО -- эти и прочие реалии минувших дней, отделенные от нас целой геологической эпохой, стоят за гипсовыми пионерами. Сменились и история, и география. Вслед за пионерией-комсомолией ушли в прошлое и скандально популярные фрейдистские толкования ее образа в скульптуре. Известный своими разоблачениями подтекста советской парковой скульптуры Мих. Золотоносов дешифровывал ее "немой дискурс" исключительно в эротическом ключе, что, писали в рецензиях на его статьи, есть не что иное, как "публичное изживание эдипова комплекса по отношению к матери-родине". Жить, однако, стало проще и веселее, вместе с матерью-родиной и эдипов комплекс остался в прошлом тысячелетии. Пионеры Плюща невинны. Они навечно заворожены в своем счастье, так же как жители Помпей и Геркуланума остановлены в вечном переживании катастрофы. Этим подросткам, раскрашенным по-античному в яркие цвета, не суждено дорасти до форм "Девушки с веслом", модель для которой, Вера Волошина, погибла на фронте в тот же день, что Зоя Космодемьянская. В своем внеисторическом времени, порастеряв ноги и головы, они играют в мяч, танцуют, протянув друг другу арматурины рук, в почти Матиссовом хороводе (надо думать, это допущение реконструктора Плюща), слушают старшего товарища. Лиц этих последних мы никогда не узнаем. Мраморный оригинал группы "Разговор", извлеченный из оврага, несколько лет стоял на непарадном углу Академии наук в том виде, который изображен на картине Ивана Плюща, и в прошлом году исчез. Видимо, пущен на щебень для близлежащей стройки.

500 лет понадобилось, чтобы переоценить античное наследие и остановить безжалостное уничтожение его в христианскую эпоху. Советский ренессанс культа телесной красоты и молодости просуществовал совсем недолго, и его разрушение уже прошло стадии от вандализма до полного пренебрежения. Многочисленные, от постмодернистских до откровенно бездарных, спекуляции с советским наследием также уходят в прошлое. Выставку Плюща можно считать одной из первых серьезных, без глумливого юморка, попыток использовать все еще живую коллективную память для воссоздания концепта пионерского детства. И чем дальше в область мифического уходит ХХ век, тем больше стоит ожидать таких романтических опытов.

Возвращаясь к палеонтологии, нельзя не вспомнить, что Жорж Кювье был автором теории катастроф, на долгое время победившей дарвинизм. По этой теории биологические виды неизменны и лишь в результате мирового катаклизма могут уступить господство другим. Реконструкции Плюща не в меньшей степени, чем белокаменные античные красавицы, выкапываемые плугом неумытого пейзанина -- потомка варваров, являются убедительным доказательством верности катастрофизма. В творческом отношении, разумеется. Предположить, что гуманоидные истуканы З.К. Церетели являются наследниками пионеров и физкультурниц, так же сложно, как допустить, что человек является прямым потомком доисторической обезьяны. В это можно только верить.