Все спектакли, привезенные на Чеховский фестиваль под лозунгом «нового цирка», на поверку оказываются сделанными в разных жанрах: то тебе драма, то танец, а вот монреальская компания «Семь пальцев на руке» свою «Жизнь» превратила в черное кабаре, разумеется, с цирковым оттенком. В Центре Мейерхольда ряды кресел поставили в виде каре, в центр поместили круглую, подсвеченную огнями кабаретную сцену, сбоку -- диджейский пульт, при входе зрителям выдали билетики с загадочными номерами, на сцену в белом костюме вышел толстяк-конферансье с инфернальной усмешечкой, и понеслось.

Конферансье, по ходу оказавшийся лихим танцором, жонглером и акробатом, болтал с публикой на ломаном русском, уверял, что все тут мертвы и уже в чистилище, хихикал, что знает грязные мыслишки каждого, и уверял, что сейчас перед нами пронесутся все наши пороки. Для подтверждения он вынимал из какого-то ящика папки с «делами», обещая ими заняться, и выкликал фамилии с номерами билетиков -- зрители в зале откликались, а якобы опоздавший (это, конечно, подсадка) падал с балкона вниз, на гору картонных коробок. Далее томная стюардесса объявляла, что авиалинии «Жизнь» сейчас осуществляют рейс в ад, и спектакль превращался в разбор историй грешников. Вот, например, некий разорившийся наследник огромного состояния по фамилии Армстронг, виноват в крушении самолета со множеством людей, а на вопрос, раскаивается ли он, холеный юноша только читает по бумажке: «Авиакомпания приносит свои извинения за доставленные неудобства». Удар под коленки -- герой падает, ему вывозят инвалидное кресло, и следующий номер -- соединение «каучука» с эквилибром на руках -- как бы движения человека, которому отказали ноги.

Еще одна история смерти: любвеобильная девушка подавилась куском на свидании в ресторане, пока ее молодой человек играл с айфоном: мертвое тело вздергивают на цепи, конец которой отдают молодому человеку, оставшемуся на земле, и начинается «воздух». Девчонка, сбежавшая из сумасшедшего дома на связанных простынях: «Она правильно рассчитала, что простыней хватит на пять этажей, но сама она была на десятом». Тут и «каучук» на больничной каталке, и акробатика на полотнищах. Жгучая сексапильная брюнетка Мими с веревочной петлей на шее страстно танцует с конферансье -- оказывается, она самоубийца.

Трюки все довольно простые -- ничего сногсшибательного, но все это настолько иронично и без претензий, что ворчать на примитивность цирковых номеров и вторичность клоунских реприз не приходит в голову. Вот пассажир проходит «рамку», которая беспрестанно звенит, и ему приходится раздеваться до трусов, пока не обнаруживается, что у него в ноздре спрятан длиннющий гвоздь. Вот он напивается -- идет жонглерский номер с бутылкой или с тростью, которой ему в сердцах конферансье пригвоздил ногу к полу. Фонограммой звучат пародийные голоса телефонных девушек: «Пожалуйста, оставайтесь на линии, ваша смерть очень важна для нас. Если вы хотите узнать свое кармическое состояние, нажмите один...». Стюардесса, изображающая синий чулок, распевает everybody fucking but me и раздевается. Превратившись в сексуальную блондинку в соблазнительном малиновом белье, она взлетает в воздух на трапеции, как на качелях. Жонглер и акробат, служащий тут клоунским козлом отпущения, продолжает играть на маленькой гитарке укулеле, даже когда его подвешивают за ноги. В конце, конечно, именно его уложат на больничную каталку, окружат томными медсестрами, а потом покроют, словно труп, простыней. Зрителям на прощание скажут: «У вас еще есть время, чувствуйте, трахайтесь, любите...» Все вместе станцуют что-то зажигательное, и публика разойдется очень довольная.

В сущности, все это сделано по вполне традиционным нехитрым лекалам, актеры в антракте разбредаются по залу с бокалами вина в руках и болтают со зрителями -- видно, что еще лучше это бы подошло кафешантанному залу со столиками, но и так тоже неплохо. Труппа тут небольшая -- всего семь человек на сцене, плюс диджей, да еще несколько техников. И в первую очередь думаешь: а почему такое забавное, изобретательное и непошлое развлечение никто не делает у нас? Это ведь не спектакль Жанти, который один такой и его не повторишь. У этого представления даже режиссер не указан, по всему ясно, что «Жизнь» -- коллективное сочинение всей команды, каждый из которых пришел с каким-то своим большим или меньшим цирковым умением. Почему, например, наши выпускники цирковых училищ, которые умеют не меньше, не собираются в такие маленькие компании, наверняка имеющие хорошие коммерческие перспективы, а готовы со зверски серьезными лицами таскать свои раз и навсегда разученные номера по циркам? Обидно, право.