Девушка Кристина (Элисон Ломан), приятная во всех отношениях, обладательница неплохой работы в страховом агентстве или как это там называется, симпатичного и всепонимающего бойфренда (Джастин Лонг), уютной квартирки с котиком, вовсе не способная жаловаться на жизнь, однажды отказала в кредите довольно-таки омерзительной старушенции (Лорна Рейвер), некоренной американке, от которой плохо пахло и у которой вот-вот должны были отобрать дом. Отказала не по черствости душевной, а просто оттого, что начальство не одобряло подобного рода акций. Ну и вообще... После того как инфернальная Шапокляк почувствовала себя униженной, она просто-напросто Кристину прокляла. И в жизнь еще недавно благополучнейшей из девушек пришла преисподняя.

Шутить по поводу весьма актуального на сегодня момента мирового финансового кризиса, до очевидности проступающего в сюжете, совершенно не хочется -- таким образом фильм был бы переведен в разряд однодневок, каковым он точно не является. «Затащи меня в ад» (призывное название, между прочим, отсылает к классике жанра, где были в чести личные обращения) приподнимает -- да не за краешек, а полностью, срывая все и всяческие маски, -- архетипические пласты, с которыми невозможно сражаться по определению. Было ощущение, что про Ламию, древнюю обитательницу Аида, не придется больше слышать с того момента, когда была перевернута последняя страница «Легенд и мифов Древней Греции» Николая Альбертовича Куна («Там бродит и чудовищная Ламия; она ночью пробирается в спальню счастливых матерей и крадет у них детей, чтобы напиться их крови».) Ан нет, Сэм Рейми, судя по всему, прошерстил Интернет и обнаружил несколько больше сведений об этом существе, так что пресловутая «чудовищная» вторгается в дом не отягощенной потомством барышни средь бела дня -- и ничего страшнее, пожалуй, за последнее время видеть не приходилось.

Отягощенная рогами и копытами тень прет на второй этаж традиционно-идиллического домика; гром гремит, земля трясется -- и остается только тихонечко подвывать в крепко сжатый кулак и завидовать главной героине, которая в полном соответствии с законами жанра может вопить во все горло и закрывать дверной проем всей попавшейся под руку мебелью. Это на самом деле очень страшно -- после того как достойный самых высоких похвал Уэс Крейвен практически убил жанр своими «Криками» (собравшими в прокате изрядное количество денег, но, как казалось, навсегда переместившими жанр фильма ужасов в постмодернистское гетто, где все только и делают, что подмигивают под мясницким ножом своим мучителям: «Э-э-э, да я знаю, в соответствии с каким жанровым клише ты меня сейчас убиваешь!»), на экране не происходило ничего подобного. Не хотелось уйти с середины сеанса, утешая себя бесполезной мантрой «вот выйдет на видео, тогда и досмотрим», не хотелось закрыть глаза в тщетной попытке отстраниться от обжигающе-холодного пота, заливающего лоб и подмышки, не было повода разглагольствовать насчет того, что наконец-то появился фильм, в котором все кончается не просто плохо, а совсем уж чудовищно, не оставляя и намека на возможное продолжение.

Практически в кадре убивают в тщетной попытке принести в жертву кровожадному полубожеству трогательного -- хоть сейчас на календарик -- котенка. Обряд изгнания беса происходит по всем правилам даже не «Экзорциста» Уильяма Фридкина, а каких-то второстепенных фильмов итальянского хоррор-визионера Марио Бавы. Коза кричит нечеловеческим голосом. Можно принять это за отточенную игру -- вот ведь режиссер, последние две пятилетки занимавшийся созданием мегаблокбастеров про человека-паука (кстати, возможно ли хоть на секунду обвинить его в том, что эти фильмы не стоили потраченных усилий? Ни в коем случае, это на самом деле хорошие фильмы, так или иначе подготовившие понимающую публику к явлению грандиозных «Хранителей»), решил вернуться в жанр, который он же сам в свое время и вывернул наизнанку «Зловещими мертвецами». После фильма Рейми ужасы воспринимаются, что называется, с чистого листа. И никто не будет против, если этот лист окропят гемоглобином. Обратный отсчет начался.