Глядя на противоречия и конфликты, раздирающие страны бывшего СССР, кажется, что осколки империи разлетятся, не почувствовав на себе никакого следа того, что некогда были частями одного организма. Что пройдет сто или двести лет -- и никакого "хвоста кометы", влияния российской культуры в Средней Азии или Восточной Европе не останется. История показывает, что это совсем не так. По самой простой причине: потому что так никогда не было, а значит, не будет и в данном случае.

В биоценозе всякий распад сопровождается синтезом. Одни живые существа умирают, другие рождаются, однако суммарная биомасса на протяжении миллионов лет остается приблизительно неизменной -- это закон сохранения всего живого на планете Земля. Жизнь (отдаленно напоминая законы сохранения в физике) переходит из одних форм в другие, в количественном отношении не изменяясь. Империи, созданные одной из форм живой природы -- человеком, не исключение. Они, как кометы, оставляют за собой яркий след и, как передача генов в наследственности, сохраняют свое влияние на протяжении столетий, а порой и тысячелетий.

После распада Римской империи возникло множество государств, испытывавших влияние Рима. Влияние империи Чингисхана до сих пор ощущают на себе и Россия, и Средняя Азия, и даже Индия. После распада Испанской империи влияние испанской культуры в Южной и Центральной Америке сохраняется вот уже пять веков. С распадом Британской империи возникло Британское Содружество наций.

Союз Советских Социалистических Республик распался необратимо. Вместо него возник всемирный русскоговорящий интернационал, имеющий колоссальный технологический, культурный, социальный и интеллектуальный потенциал. Это надо отчетливо понимать и продуктивно использовать. Тем более что процесс взаимодействия русской культуры с культурами других стран развивается в реальном времени, динамически. И то, что упущено в некий момент, трудно или невозможно восстановить в будущем.

Возможности использования мощи русскоязычного интеллектуального мира по свежим следам распада СССР, в девяностые годы, почти стопроцентно упущены. Однако появились новые. Их, безусловно, надо понять, чтобы координировать и использовать на благо Российской Федерации и цивилизации в целом.

Русский мир на всех континентах

Мир XXI века не таков, каким был тысячелетия. Границы стран не определяются более пограничными столбами -- это следует уяснить политическим деятелям и частным лицам. Отныне и навсегда Россия не там, где действует российское законодательство или стоит российский солдат. Отныне и навсегда Россия там, где есть "русское поле". Наше поле сродни полям, изучаемым физикой, и оно еще ждет своих Ньютонов и Максвеллов. Однако если законы распространения и существования R-поля пока не изучены, фундаментальные характеристики его очевидны: пространством русского поля является русский язык. Элементарной частицей русского поля является русскоязычный человек.

Прислушайтесь к многоголосию в Гарварде и Оксфорде, на Елисейских Полях и Пикадилли, пройдитесь по коридорам любого исследовательского института Германии или любой компьютерной фирмы в Силиконовой долине -- и вы обязательно услышите русскую речь. С распадом Страны Советов внезапно и вопреки прогнозам сбылась вековая мечта государственников от Ивана Грозного до Иосифа Сталина: в считанные годы русское поле, русский язык и русская культура распространились на весь мир. Причем произошло это без единого выстрела.

Ситуация в российской науке и технологиях кажется удручающей. Утечка умов не прекращается, возрастная пропасть между двадцатисемилетними аспирантами и шестидесятилетними профессорами не заполняется и с каждым годом становится все более зияющей, оборудование устаревает, западные инвестиции в российские технологии во много раз меньше аналогичных, скажем, в Китае, и тенденция к их росту еле заметна. Увеличение государственного финансирования на 30% и даже в три раза кардинально ситуации не изменит, так как в настоящее время бюджет всей российской науки примерно равен бюджету одного американского университета средних размеров. Есть от чего прийти в уныние, если...

Если оценивать ситуацию традиционными критериями. В действительности положение с российской наукой и технологиями отнюдь не катастрофично. Напротив, ситуация динамична и позитивна, если рассматривать Российскую Федерацию не изолированно, а как часть всемирной русскоязычной ойкумены.

Действительно, как страна, главной статьей доходов которой являются богатства недр, Россия напоминает третий мир. Но как страна, экспортирующая десятки тысяч высококвалифицированных специалистов в год в Западную Европу, Австралию, Канаду и США, остается одной из ведущих мировых интеллектуальных держав. В этом нет ни малейших сомнений.

Парадоксально: Россия почти не экспортирует high-tech товары на рынки технологически развитых стран. Зато она экспортирует интеллектуальную силу, являясь, таким образом, сверхдержавой интеллектуального экспорта. Насколько целесообразен такой дисбаланс между экспортом технологий и теми, кто создает технологии, -- отдельная и весьма серьезная тема. Но то, что Россия отнюдь не страна третьего мира, а самая что ни на есть интеллектуально передовая, не вызывает никакого сомнения.

Утечка умов или расширение зоны влияния?

С точки зрения распространения российской культуры и науки называть отъезд из Российской Федерации ученых и инженеров утечкой неправильно, ибо «утекшие» в подавляющем большинстве не рвут личных, культурных и научно-технических связей с родиной. И не их вина, если alma mater не создает условий для более тесного делового взаимодействия. «Распространенье наше по планете особенно», -- отметил Владимир Высоцкий. Более всего оно напоминает процесс расширения территории, происходящий (что in vivo бывает исключительно редко) не только мирно, но и без малейшего противодействия, то есть в уникально благоприятных обстоятельствах. Доход русскоязычного мира в целом с каждым годом растет, его влияние во всех областях бизнеса и технологий неуклонно увеличивается. Таким образом, рассматривая русскоязычный мир как целое, быть пессимистом в начале третьего тысячелетия совершенно неправомерно.

Всемирная русскоязычная сеть

Русскоговорящие граждане успешно работают в десятках стран. Их деловые и профессиональные связи с соратниками по научным школам во всем мире (и в первую очередь с alma mater) чрезвычайно крепки и отнюдь не ослабевают со временем. Для правильного представления о структуре этой неформальной всемирной русскоязычной интеллектуальной сети надо уяснить, что Россия не является более центром русскоязычного мира, который сегодня вообще не имеет единого центра. Ну и что? Не имеет же центра англоязычный мир! Жители Калифорнии, Австралии или Канады вряд ли согласятся с тем, что эпицентром англоязычной культуры сегодня является Лондон. Да на этом никто и не настаивает.

Все граждане бывшего СССР -- все до единого -- стали эмигрантами независимо от того, перемещались они в пространстве или получили новое гражданство, не переменив места жительства. Перестав существовать, СССР стал страной эмигрантов. Десятки миллионов русскоговорящих людей живут на Украине, в Казахстане, Белоруссии и других бывших советских республиках, ныне независимых государствах.

Кроме эмиграции без эмиграции миллионы бывших советских граждан мигрировали в традиционном смысле этого слова. В Западной Европе, Австралии, Америке и Канаде упорным трудом они создают мощную и уникальную культуру, своего рода империю, Россию без границ, объединенную не волею правительств или местом налогообложения, а русским пониманием жизни. Но наше понимание того, как жить, как строить, как постигать мир и прилагать знания, -- большая сила и мощнейшее самоорганизующее начало. Как немногие другие великие культуры (древнегреческая, римская, английская), русская культура распространилась по всей земле, и части ее стали в значительной мере независимыми от источника распространения -- это факт.

Ойкумена или диаспора?

Масштаб русскоязычного мира за пределами России впечатляет. Элементарный расчет показывает, что суммарный облагаемый налогом доход русскоязычного сообщества за рубежами бывшего СССР приблизительно равен годовому бюджету России. Объем потенциальных капиталовложений, на которые диаспора в той или иной степени может влиять (за пределами СНГ), как минимум того же порядка. Таким образом, с точки зрения технологии, бизнеса и науки речь идет даже не о диаспоре, ибо диаспора имеет явно выраженный центр. Речь идет о русскоязычном мире, соединенном между собой множеством неформальных связей, лишь сравнительно небольшая часть которых проходит по территории РФ.

Россия как равноправный партнер русскоязычного зарубежья

Может ли Россия координировать процессы, происходящие в русскоязычном мире? И надо ли это делать вообще? Для тех, кто сомневается в необходимости взаимодействия со всемирным русскоязычным содружеством, приведем пример Китая, тратящего на аналогичную работу миллиарды долларов, и эти громадные затраты многократно окупаются. Обратимся также к примеру Британского Содружества наций, в котором Великобритания играет роль первого среди равных, и не более. В русскоязычном мире за пределами России сегодня нет вообще никакой упорядоченности, он живет и развивается совершенно стихийно, то есть естественно. Нужно ли упорядочивать развитие этой системы, а если да, то как и кому? Это фундаментальный вопрос, который при разумном ответе на него может в далекой перспективе преобразить Россию, многократно обогатить ее экономику, развить инфраструктуру, повысить уровень жизни населения и увеличить влияние в мире.

Разумеется, о централизации русскоязычной мировой общины не может быть и речи -- хотя бы потому, что никакой всемирной русскоязычной общины не существует. Идея рецентрализации русскоязычной жизни -- экономически бесперспективная концепция. Думается, для того, чтобы выделить приоритеты взаимодействия России с остальным русскоязычным миром, надо ответить на два коренных вопроса. Первый: почему внешние инвестиции в российские технологии делаются так неохотно? И второй: существует ли особенность российской науки и технологии, дающая ей какие-либо преимущества перед западными методами производства интеллектуальных продуктов? И если таковых нет, нужно просто внедряться в западный мир и учиться у него.

Ответ на первый вопрос лучше всего сформулировал председатель совета директоров одного из московских банков, с которым я встретился, кажется, в 1996 году в качестве представителя одного из американских технологических фондов. «Зачем тратить дорогое время на обсуждение проектов? -- перебил он меня, многозначительно подмигнув. -- Тот проект или этот -- какая разница? Главное, ты достань деньги, а я уже знаю, как их украсть!»

Разумеется, это крайность. Несомненно, в России живут и здравствуют многие миллионы честных, профессиональных и талантливых людей. Однако не они являются образом российского бизнеса за рубежом, равно как и внутри страны. Люди с моралью и высококвалифицированные специалисты, те, кто создает большую часть национального продукта лидирующих в экономическом отношении стран мира, в российском бизнесе пока не слишком приживаются. И до тех пор, пока это положение не изменится, серьезных западных инвестиций в российские технологии не будет. Равно как и серьезных экономических сдвигов.

Ответ на второй вопрос не столь очевиден.

Русская ниша в цивилизации

Я считаю, что сегодня в мире идет спор не просто между технологиями -- ибо впервые за тысячи лет земной цивилизации создать и произвести можно намного больше, чем требуется потребителям, -- а между стилями в технологии и их адаптацией к культурам и странам. Мы не такие, как европейцы, индусы или японцы. Достаточно отметить, что (грубо говоря) там, где европеец стремится к точности, а китаец к детализации, мы добиваемся того, чтобы система работала любым способом. Там, где европеец склоняется к компромиссу и золотой середине, человек русской культуры стремится к радикальному решению проблемы по существу.

У российского подхода к науке и технологии есть своя уникальная ниша, которую специалисты иных культур и научных школ заполнить не могут. Русский подход -- что-то вроде квантовой механики, если сравнивать его с технологическим детерминизмом Запада. В каждом нашем поступке, в каждом сошедшем с конвейера тракторе, каждом разговоре и даже в самом языке, который не признает никакого порядка -- даже порядка слов! -- заложена фундаментальная неопределенность. Мы не боимся приближенных и грубых решений, будучи уверенными, что детали осмыслим и доделаем впоследствии, если потребуется.

В результате наша широта позволяет соединять все и вся, то есть находить новые нетривиальные решения и принципы на любом уровне и в любом месте. Все это совершенно не похоже на подход немца, американца, японца или англичанина. Россия не та страна, в которой будет, так сказать, создан доработанный до малейших нюансов «мерседес». Но Россия, как, быть может, никакая другая культура, способна создавать новые устройства, новые принципы, новые прототипы. Это гигантская интеллектуальная и экономическая ниша, которая по мере развития глобализации экономики и уровня технологий будет только увеличиваться.

Итак, зададимся вопросом: каково экономическое будущее России в далекой перспективе? Чтобы сделать уровень жизни населения сопоставимым с западными стандартами и поднять бюджет страны до соизмеримого с уровнем США и Китая, каков наш стратегический резерв? Можно ли, например, представить, что через пятьдесят лет добыча нефти возрастет в десять раз? Такое предположение выглядит, разумеется, фантастичным. Совершенно очевидно, что никакого иного стратегического резерва, кроме научно-технологического потенциала, нет. А он-то как раз у России имеется, его лишь надо рационально и дальновидно использовать.

Таким образом, существуют два фундаментально отличающихся друг от друга сценария развития страны. Если по-прежнему лицом деловой России будет не специалист, а ухарь, если для ведения бизнеса по-прежнему будут необходимы "крыши", если "понятия" будут превалировать над законностью -- и через десять, и через сто, и через тысячу лет стране останется только гордиться сложностью и уникальностью стоящих перед нею проблем, решение которых известно чуть ли не со времени создания кодекса Хаммурапи. Если же Россия сможет использовать гигантский интеллектуальный потенциал как русскоязычного зарубежья, так и свой собственный, если создаст специалистам со всего мира условия для свободного и безопасного бизнеса и сотрудничества на ее территории, она вернет себе статус мировой державы. И произойдет это за 10--15 лет, а может быть, и быстрее.