Русское неоязычество националистического толка стало своеобразным ответом на распад СССР, многими воспринятый как национальное унижение. Последовал рост ксенофобии вкупе с тоской по русской самобытности. Причем настолько острой, что даже православие уже не казалось достаточно русским. Многие неоязычники с пеной у рта доказывают, что чужеродное христианство безжалостно уничтожило «великую русскую цивилизацию». Они определяют себя приверженцами исконного дохристианского славянского, русского или «славяно-арийского» язычества. И убеждены, что только свои, национальные боги принесут удачу и счастье. Но дальше начинаются расхождения. Некоторые не видят для себя ничего зазорного в названии «неоязычество». Другим оно кажется оскорбительным, и они предпочитают зваться просто язычниками. Приставка «нео» задевает за живое тех, кто «возрождает исконную традицию». Члены Московской славянской языческой общины называют свою религию славянством, утверждая, что термин «славянин» означает «славящий богов». Петербургским неоязычникам из «Союза венедов» полюбился термин «ведизм». Они представляют свою веру научным знанием («веденьем») и вообще отвергают понятие религиозной веры.

Нет среди русских неоязычников и согласия по политическим вопросам. Один из их лидеров, А.А. Добровольский (Доброслав), понимает под славяно-русским язычеством «лад с природой, национальное самоутверждение и справедливый общественный строй», что в его устах тождественно «русскому национальному социализму» (т.е. нацизму). Доброслав и его сторонники представляют социалистическое крыло неоязыческого движения. Им противостоят возглавляемые В. Корчагиным сторонники рыночной ориентации. Первые воюют с христианством, но сохраняют ностальгию по коммунизму и СССР; вторым одинаково претят как христианство, так и коммунизм.

Различия в политических позициях не мешают им разделять шовинистические убеждения, приправленные антисемитизмом и расизмом. Именно антисемитизм заставляет их видеть в христианстве тлетворную идеологию, будто бы специально созданную евреями для порабощения других народов. Некоторые готовы возложить на Русскую православную церковь ответственность за все беды, которые свалились на плечи народа. Корчагин всеми силами доказывает, что путь русского народа к спасению лежит «через возврат к религии наших предков, вере славяно-руссов, и изгнание евреев из России».

Конечно, не все неоязычники занимают столь непримиримую позицию. Некоторые готовы идти на мировую если не с евреями, то с русским православием. Они видят в нем естественное развитие русской языческой традиции. В их представлениях русские монахи оказываются потомками языческих волхвов, якобы веками хранивших «языческие рукописи». Поэтому свои общины они иногда называют православными.

Разнообразие подходов сказывается на тех версиях русского неоязычества, которые вольно творят его активисты. Помимо восточнославянской традиции они заимствуют фрагменты религиозных верований и систем из самых разных источников -- индоарийский бог Агни чудесным образом превращается в «русскую богиню Огни», древний индоиранский аристократический титул «арий/арья» становится именем «славянского первопредка Ория», германские руны объявляются «славянско-арийскими» магическими символами. Стоит ли говорить о том, что некоторые авторы даже Христа (а вслед за ним Зороастра, Мухаммеда, Будду, Моисея и многих других пророков) причисляют к «славяно-руссам»? В этой среде популярна идея о близком родстве славян с индоариями. «Индия сегодня для всей арийской расы, -- утверждают они, -- последний резервуар жизненных сил». Широко используется оккультное наследие основательницы теософии Елены Блаватской и семьи Рерихов, которое обогащается образами славянских языческих богов. Встречаются и более экзотические варианты, пытающиеся синтезировать древнеславянское, индуистское и германское наследие. Это характерно для Арийской языческой общины «Сатья-Веда», основанной в феврале 1998 г. и избравшей себе в духовные покровители бога Велеса.

В замыслы других русских неоязычников, напротив, входит формирование монолитной системы, причем многие из них мечтают о солярной религии. Не случайно они так привержены солярной символике, которую для них олицетворяет свастика (правда, они нередко изображают ее в виде восьмилучевого Коловрата). В свастике они видят исконный славянский символ солнца, жизни. Во всем этом слышатся отголоски германского неоязычества второй половины XIX -- начала XX в., которое в свое время питало нацистскую идеологию. Недаром с таким воодушевлением подхватывается нацистская идея о «еврейско-арийском духовном антагонизме». Но для того, чтобы достичь единства, недостаточно ненависти к общему врагу.