Американец Пол Остер по-русски впервые издан пять лет назад: в «Иностранной литературе» был напечатан его «нью-йоркский» роман «Стеклянный город». Второй публикацией (в той же «ИЛ») стал в прошлом году роман «Тимбукту», повествование об одинокой собаке в поисках рая. Чуть позже «Тимбукту» выпустили отдельной книгой в издательстве «Торнтон и Сагден», и только после этого читатели и критики действительно обратили на Остера внимание -- то ли потому, что вышла именно книга (которая у нас традиционно считается «главнее» журнальной публикации), то ли потому, что у нас традиционно любят трогательные истории про животных. В этом году «Торнтон и Сагден» вернулся к более раннему Остеру, опубликовав роман 1989 года «Храм Луны» (перевод М. Николаевой). И это правильно, потому что настоящий Остер -- это все-таки не о собаках, а о людях. Герой «Храма Луны», рано осиротевший восемнадцатилетний Марко Стэнли Фогг, приезжает в 1965 году (когда 18 было и самому Остеру) в Нью-Йорк, где поступает в Колумбийский университет и снимает маленькую квартирку. Единственной мебелью служат ему несколько десятков коробок с книгами, которые родной дядя Вик оставил Фоггу в наследство, сказав: «Здесь всякие книги: большие и маленькие, толстые и тонкие, -- и все они состоят из слов. Если ты прочтешь все эти слова, то станешь весьма образованным юношей... Я сосчитал их, и получилось тысяча четыреста девяносто два тома». Когда через два года у Фогга кончаются деньги, он начинает потихоньку продавать свое наследство, предварительно читая все без исключения уходящие к букинисту тексты: «романы и пьесы, книги по истории, описания путешествий, самоучители игры в шахматы, детективы, философские трактаты, горы книжек-однодневок рядом с классикой, дешевое чтиво рядом с Джоном Донном и Толстым». А после того как кончаются книги, начинается жизнь, полная экстремальных ситуаций, странных совпадений и случайных, но неизбежных встреч. Здесь, как и в «Стеклянном городе», Остер погружает одинокого героя в ситуацию драматического эксперимента по выживанию в мегаполисе, здесь он возвращается к теме двойной жизни и перемены личности, здесь же мы наблюдаем привычную для Остера игру со значимыми именами и числами. А заявленная метафора постепенного и неупорядоченного перетекания «слов» в «жизнь» оборачивается причудливым коктейлем, в котором смешаны вестерн, триллер, индийская мелодрама (где все вдруг оказываются родственниками) и метафизическая рефлексия. Впрочем, «американца ничем не удивить» -- именно таким эпиграфом из Жюля Верна открывается роман. Жаль, что серьезный в целом настрой текста пришелся, видимо, не вполне по душе издательскому корректору Е.Н. Малыгиной, позволившей себе повеселить читателя перлами типа «башня в двести фунтов высотой» или «что мне стоит оправиться туда и самому все посмотреть».

Для книжек англичанки Сью Таунсенд подобного вмешательства корректора не требуется: писательница сама озабочена тем, чтобы читатель двигался по тексту в постоянном ожидании новой хохмы. В первой книге ее любимый персонаж находился в подростковом возрасте, и читать «Тайный дневник Адриана Моула» было действительно смешно. Однако годы идут, и в новом выпуске дневников -- «Адриан Моул: дикие годы» (1993) -- герою исполняется уже 24. Но то ли сам Моул сильно задержался в развитии, то ли Сью Таунсенд сознательно воспроизводит только один тип сознания, но герой «Диких лет» озабочен все теми же юношескими комплексами, хотя и на новом витке. Возлюбленная Моула по-прежнему отвергает, с работы его увольняют, все издательства отказываются публиковать его графоманский опус под названием «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины». Вот только уровень и характер юмора остается прежним: десяток-другой страниц хихикаешь, а потом обнаруживаешь, что попал куда-то вроде шоу Елены Степаненко, где смех запрограммирован если не после каждой реплики, то после каждого абзаца -- при отсутствии какого-либо движения сюжета. Да и выбор стержневой сюжетной линии не слишком оригинален: известно, что если писателю не о чем писать, то он пишет о писателе. Так и начинающий писатель Адриан Моул, перерабатывая свой дебютный роман, делает своим героем писателя Джейка, сочиняющего роман из первобытной жизни «Спарг из Кронка», в финале которого главный персонаж пишет пальцем на земле первую страницу своего романа под названием «Книга без языка» (хэппи-энд: именно «Книгу без языка» издатели Моула оценивают как «блестящую концепцию»). Впрочем, на любой юмор спрос найдется, тем более что перевел «Дикие годы» Максим Немцов, а вышла книжка в хорошо раскрученной серии «Зебра» издательства «Фантом Пресс». Чуть раньше в этой же серии появился еще один роман Сью Таунсенд (в переводе Инны Стамм) «Мы с королевой» (1992). Здесь нам предлагается сатирическая антиутопия: на очередных выборах побеждают республиканцы, монархия упраздняется, а королевской семье дают тесный домик в муниципальном жилом квартале (опять же поначалу смешно, но прием быстро исчерпывает себя, да к тому же десять лет назад все члены семьи были еще живы, не то что сейчас).

Еще один шаг в актуальном направлении сближения высокой культуры с масслитом сделало издательство «Независимая газета», затеяв серию «Сочинитель убийств», в которой выходят детективы о преступлениях, связанных с литературой и искусством.

В «Неестественных причинах» (1967) Филлис Дороти Джеймс связь эта двойная: во-первых, жертвой убийства становится здесь автор детективных романов, а во-вторых, один из переводчиков романа -- это Григорий Чхартишвили, работавший над ним вместе с Инной Бернштейн и Леонидом Мотылевым (любопытно посмотреть, из какого рода сюжетов растут акунинские корни). А роман Патриции Хайсмит (1965, перевод И. Зотова), давший название всей серии, -- это детектив «наизнанку»: здесь есть расследование преступления, но нет самого преступления. Писатель Сидней Бартлеби придумывает, как он мог бы убить собственную жену, и с наслаждением играет роль подозреваемого -- до тех пор пока обстоятельства не начинают работать против него. Сейчас в этой серии появляются только авторы-женщины и преобладают не слишком новые тексты: так, роман норвежки Герд Нюквист «Травой ничто не скрыто» (перевод С. Тархановой и Ю. Яхниной) тоже вышел в середине 60-х. Впрочем, открылась серия романом более свежим: «Убийство в доме тетушки Леонии» (перевод Н. Морозовой) написано в 1994-м американской прустоведкой Элайной Дизон-Джонс под псевдонимом Эстель Монбрен, а преступление здесь совершается в Музее Марселя Пруста в Иллье-Комбре. Каждому томику серии предпослан эпиграф Андрея Битова: «Детектив -- это чудо чужого поведения».

Майский номер «ИЛ» открывается романом испанца Хавьера Мариаса «В час битвы завтра вспомни обо мне...» (перевод Надежды Мечтаевой). Духом криминала и здесь веет с первых же страниц, где присутствуют измена и труп. Однако убийства здесь вовсе нет (женщина умирает в объятиях любовника), а есть моральные угрызения рассказчика (того самого любовника), который не только не сообщает о случившемся в полицию, но и оставляет в квартире двухлетнего сына покойницы. Номер интересен также нобелевской лекцией Видиа С. Найпола «Два мира» (перевод Марка Дадяна), подборкой стихов французских сюрреалистов, составленной Михаилом Ясновым, тремя эссе Мирчи Элиаде в переводе Анастасии Старостиной и печальной историей брака английских поэтов ХIX века Роберта и Элизабет Браунинг, рассказанной Андре Моруа и переведенной Владимиром Мерановым.